Новости Карельской митрополии
25.03.21 Статья митрополита Константина «Защитник земли Русской князь Александр Невский (1221-1263): воин и святой».
Фотографии раскрываются при нажатии мышкой на миниатюры. |
Митрополит Петрозаводский и Карельский КОНСТАНТИН (Горянов)
ЗАЩИТНИК ЗЕМЛИ РУССКОЙ КНЯЗЬ АЛЕКСАНДР НЕВСКИЙ (1221–1263):ВОИН И СВЯТОЙ
К 800-летию от рождения
Расширенный вариант доклада на региональном этапе XXIX Международных Рождественских образовательных чтений: «Александр Невский: Запад и Восток, историческая память народа» (г. Петрозаводск, 17 ноября 2020 года)
Введение
Отечество, Отчизна — важные для каждого человека слова, означающие в главном значении страну отцов, землю предков. Отечество — наша ценность, наша гордость и ответственность. Ответственны мы перед потомками и перед теми поколениями, кто передал нам это сокровище, показав пример своей любви, кто завещал его сберегать и защищать. А это почти все люди Руси-России, жившие до нас. Но среди них были личности особенные, одаренные Божиим заданием, наделенные невероятными способностями, позволяющими исполнить Божий о себе замысел. Их имена сберегаются в поколениях. Чем дальше развивается историческая жизнь народа, тем ярче, светлее становится в памяти потомков религиозно-нравственный облик тех деятелей, которые, отдав все силы на служение Святой Руси — России, самой жизнью своей исполнили евангельскую заповедь, гласящую:«Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Иоанн. 15:13). К числу таковых избранников Божиих принадлежит святой Благоверный Великий князь Александр Ярославич Невский. Имя его — одно из самых почитаемых в истории нашего Отечества и самых любимых русским народом. В 2008 г. в интернете был объявлен проект «Имя России». Предстояло выбрать путем всенародного голосования самую ценимую и символичную личность за всю российскую историю. Из 500 исторических претендентов осталось 12 имен-символов, а в финале было выбрано имя князя Александра Невского. Этот святой воин правитель-политик-монах был включен в список по инициативе Патриаршего Местоблюстителя митрополита Кирилла и в итоге поддержан всей Россией.
Святой князь Александр Невский происходит из рода Владимиро-Суздальских великих князей, родоначальником которого был сын князя Владимира Мономаха князь Юрий Долгорукий. Князь Александр Невский был Великим князем Киевским в 1246–1263 гг. и Великим князем Владимирским в 1252–1263 годах. Его жизнь и деяния во многом связаны с северо-западной Русью, с Новгородом и Ладогой. Летописи свидетельствуют, что в его главных битвах Невской (1240) и Ледовом побоище (1242) принимали участие ладожане. Существует легенда, что двадцатилетний князь Александр перед Невской битвой освятил в ладожской церкви св. Георгия свой меч. Александр Невский имеет особое отношение к Карелии, поскольку в XIII в. южная часть современной Карелии входила в состав Новгородского княжества и Новгородской епархии.
Российский историк Н. И. Костомаров отмечал: «XIII век был периодом самого ужасного потрясения для Руси. Задачею политического деятеля того времени было поставить Русь по возможности в такие отношения к разным врагам, при которых она могла удержать свое существование. Человек, который принял на себя эту задачу и положил твердое основание на будущие времена дальнейшему исполнению этой задачи, по справедливости может назваться истинным представителем своего века. Таким является в русской истории князь Александр Ярославич Невский. «Не бойтесь убивающих тело, — провозглашает Слово Божие. — Бойтесь более того, кто может и тело и душу погубить в геенне» (Мф. 10:28). «Душа Руси жила и дышала благодатью церковной. Монгольское рабство не грозило ей, неся смерть лишь государственному телу раздробленной удельной Руси. Зато смертельным повреждением русской жизни угрожало еретичествующее латинство. Благоверный князь знал это, поэтому делом его жизни стала забота о сохранении мира на Востоке, под прикрытием которого он мог бы все силы бросить на отражение агрессии коварного Запада.
Отношение с Западом
Для того, чтобы понять религиозно-политическую ситуацию, в которой приходилось действовать князю Александру Невскому, и смысл его поступков, необходимо сделать краткий исторический экскурс, без которого будет непонятна агрессивность Запада, приравнивание православных русских к язычникам, пренебрежительное отношение к князю Александру. Основные прегрешения Римо-католической церкви, приведшие к расколу Вселенского Православия, можно кратко сформулировать так: вопреки словам Христа (Ин. 15:26), апостольским заповедям и Вселенским Соборам Римский Патриархат, будучи одной из поместных церквей (тогда были: Римская, Александрийская, Антиохийская, Константинопольская, Иерусалимская), дерзнул внести искажение во Вселенский Никео-Константинопольский Символ Веры (вставка «Filioque»); измыслил и догматически утвердил положения о всемирном главенстве римского папы, как «заместителя Христа на земле» (известно, что заместитель назначается на время отсутствия замещаемого, но Христос всегда и во вся дни пребывает в Своей Церкви); была искажена древняя церковная традиция в свершении Таинств, введен обязательный целибат для духовенства и т. п. Но, как утверждает выдающийся православный богослов XX в. В. Н. Лосский (1903–1958): «Именно Filioque и был единственной догматической причиной, был “первопричиной” разделения Востока и Запада; остальные доктринальные разногласия — только его последствия». Восьмой член Вселенского Никео-Константинопольского Символа Веры гласит: «Верую... и в Духа Святаго, Господа Животворящего, Иже от Отца исходящаго, Иже со Отцем и Сыном спокланяема и сславима, глаголавшаго пророки». Филиокве (лат. Filioque — «и от Сына») — добавление, сделанное Римской церковью к восьмому члену Вселенского Никео-Константинопольского Символа Веры об исхождении Святого Духа не только от Бога Отца, но «и от Сына». Святые Отцы Второго Вселенского Собора, проходившего в Константинополе в 381 г., ввели в восьмой член Символа Веры о Святом Духе слова Иисуса Христа из Евангелия от Иоанна: «Когда же приидет Утешитель, Которого Я пошлю вам от Отца, Дух истины, Который от Отца исходит, Он будет свидетельствовать о Мне» (Ин. 15:26). Таким образом, точно опираясь на первоначальный текст Символа Веры, принятого в Константинополе, Древняя церковь, согласно Евангелию от Иоанна (15:26), учила об исхождении Святого Духа от Бога Отца. Римо-католики в первоначальный текст Символа Веры («Верую... и в Духа Святаго, Господа Животворящего, Иже от Отца исходящаго, Иже со Отцем и Сыном спокланяема и сславима, глаголавшаго пророки») добавили к словам Христа свое выражение «и Сына исходящего». В итоге у римо-католиков этот член Символа Веры приобрел такую искаженную форму: «Верую... и в Духа Святаго, Господа Животворящего, Иже от Отца и Сына (ex Patre Filioque) исходящего...», что, в свою очередь, является горделивым уточнением слов Самого Христа Спасителя. Краткая, по сути завязанная на политике история этого вопроса такова. В 809 г. император франков Карл Великий созывает собор в своей столице Аахене (небольшой город в современной Германии), который специально рассматривал вопрос Филиокве. Несмотря на личное председательство императора и его давление, на соборе было проявлено большое разногласие, попытка богословски оправдать Филиокве оказалась безуспешной, и поэтому решили оставить восьмой член Символа Веры неизменным. Однако Карл, желая подчеркнуть свое величие и независимость от Константинополя, а также свое значение в церкви, обратился к римскому папе Льву III (понтификат 795–815 гг.) с просьбой утвердить недавно появившееся учение о Святом Духе (Filioque) и внести его в Никео-Константинопольский Символ Веры. Это необходимо было императору Карлу, чтобы иметь не только политические, но и религиозные основания для военных действий против богатого Константинополя. Например, с VI по X в. Париж был небольшим городом на острове Сите, а в Константинополе в X в. проживало около миллиона человек. Кроме того, была и личная обида Карла на Византийскую императрицу Ирину, вследствие того, что потерпел неудачу его проект династического брака Константинополя с дочерью Карла Ротрудой. В связи с нарастающими разногласиями между империями предполагаемый брак не состоялся, помолвка была расторгнута в 787 году. Поводом для начала военного противостояния могло стать обвинение греков в ереси, а это тогда было самое тяжелое преступление. Лучше всего было заставить папу включить в текст Символа Веры ту вставку (Filioque), которую православные отбрасывают принципиально. И тогда франки будут «иметь право» обращаться с ними как с еретиками, проще говоря, грабить «с чистой совестью». Таким образом можно будет уничтожить то исконное первенство Константинополя, которое за ним оставалось в вопросах веры, политики, экономики, культуры и науки. Все-таки воевать с единоверцами и грабить их считалось предосудительно.
Папа Лев III отвечает императору Карлу, что Второй Вселенский Собор, проходивший в Константинополе в 381 г., и последующие Соборы не включили Filioque в Символ Веры не по небрежности или греческому невежеству, а намеренно. И далее папа Лев III по Божественному вдохновению «и ради любви и защиты Православной веры, — по выражению liber pontificales — повелел поместить справа и слева исповедального входа базилики св. Петра в Риме по серебряной доске с текстом Никео-Константинопольского Символа Веры без Filioque на греческом и латинском языках». Таким образом, тогда «Спор о Filioque... не был конфликтом между патриархатами старого и нового Рима, а был конфликтом между франками и всеми римлянами, как на Западе, так и на Востоке», — подчеркивает профессор Догматического богословия Фессалоникийского университета в Греции протоиерей Иоанн Романидис. На Великом Свято-Софийском Соборе 880 г., проходившем в Константинополе в 879–880 гг. (Собор 383 Отцов) — последнем в истории Соборе, в деятельности которого принимали участие делегаты всех пяти Патриархатов Древней церкви: Римского, Александрийского, Антиохийского, Константинопольского, Иерусалимского — было принято важное решение о недопустимости никаких изменений в Символе Веры и осуждена вставка «Filioque». Знаменательно, что под деяниями этого Собора подписались легаты римского папы Иоанна VIII, поскольку в самом Риме в это время Символ Веры читался еще без Филиокве. По своей значимости — это был Восьмой Вселенский Собор, на котором Второй Никейский Собор 787 г., не получивший еще к тому времени надлежащего признания на Западе (в окружении Карла Великого этот Собор называли «нелепым синодом»), был объявлен Седьмым Вселенским. «Трудно переоценить значение этого события, явившегося последним ярким свидетельством единства в Православии церквей Востока и Запада перед наступившим через полтора столетия кризисом этого единства. В позднейшее время имели место попытки уменьшить реальное значение этого Собора... делались попытки исправления истории. Создалась легенда о новом осуждении патриарха Фотия папой Иоанном VIII и об изменении им своего отношения к великому свято-Софийскому собору. Некоторые доходили до утверждения, что собора этого не было вовсе». Однако постепенно под давлением франкских и германских императоров, а также человеческих амбиций, Filioque к концу X в. распространился по всему Западу, кроме Рима. Римские папы отстаивали неизменность Никео-Константинопольского Символа Веры дольше всех. Даже не так давно умерший польский русофоб папа Иоанн Павел II вынужден был признать этот факт, пусть и в смягченной форме: «Это уточнение ни в чем не изменяло сущности прежней веры, однако сами римские папы принимали эту формулу неохотно, в силу уважения к прежней общепринятой формулировке, звучащей также и в базилике св. Петра. Новая формула, введенная на Западе без особого сопротивления, вызвала много нареканий и споров среди наших восточных братьев, упрекавших Запад за введение существенных изменений в области веры». В Риме вставка Filioque в Символ Веры была сделана лишь 14 февраля 1014 г. при короновании германского императора Генриха II папой Бенедиктом VIII по категорическому настоянию императора. А сорок лет спустя 16 июля 1054 г. кардинал Гумберт яростно бросил на престол храма святой Софии в Константинополе буллу, содержащую анафему на Патриарха Михаила Керулария, обвиняя греков в том, что это они изъяли из Символа Веры Филиокве и «Подобно Пневматомахам (“духоборам”), или Феумахам, отсекают в Символе Веры исхождение Духа Святого от Сына». 1054 г. считается датой «разделения церквей», но это выражение неточное. На самом же деле Римский патриархат отделился от остальных четырех патриархатов, сохранивших истинную веру. В настоящее время в Римо-католической церкви собор 869–870 гг., созванный против Константинопольского патриарха Фотия и проведенный легатами папы Адриана II по его указанию, признается Восьмым Вселенским Собором. О последовавшем при папе Иоанне VIII решении (Великий Софийский Собор 880 г.), выразившем отрицательное отношение к этому собору 869–870 гг. всех пяти Патриархатов, вспоминают редко. Между тем, это отрицательное отношение долгое время уважалось на Западе. Выдающийся современный католический византолог аббат Франциск Дворник пишет: «До половины XI века ни один современный документ из тех, по которым мы наводили справки, не подтверждает вселенского характера VIII собора, т. е. адриановского собора 869–870 года. В XI веке решение Иоанна VIII о т. н. VIII соборе и реабилитации Фотия еще оставалось в силе, и собор этот не считался вселенским». Отношение к этому собору на Западе изменилось в конце XI в., т. е. уже после «разделения церквей». Доктор Ф. Дворник по поводу Великого Софийского Собора 880 г. пишет: «К личности Фотия, — этого великого патриарха и отца Восточной церкви, на Западе в течение веков относились пренебрежительно, без христианской любви. Задача историка не только подчеркивать ошибки прошлого, но и защищать того, кто пострадал от этого. Этот долг история должна ему отплатить». Также «пренебрежительно и без христианской любви», но с нарастающей ненавистью относились на Западе и к православной Руси. Это надо постоянно иметь в виду, когда мы говорим о деятельности и подвигах Александра Невского. Что же касается слов папы Иоанна Павла II — «новая формула, введенная на Западе без особого сопротивления», следует отметить следующее: в высокообразованных богословских кругах на Западе продолжалось сопротивление незаконной вставке в Символ Веры Filioque еще два с половиной столетия после его принятия папой Бенедиктом VIII. В XIII веке в результате разногласий среди преподавателей в Париже на левом берегу Сены (современный латинский квартал) открывается ряд независимых колледжей, прародителей современной Сорбонны. Как пишет директор Восточного института в Эрлангене (Германия) профессор Карл Христиан Фельми:
«Тем не менее, вплоть до 1240 г. Filioque не было в Символе Веры, который читался в Париже».Об этом следует помнить российским криптоуниатам (тайным униатам) и филокатоликам. Однако автор из своего опыта знает, что они часто бывают большими католиками, чем римский папа, и никогда не признают даже того, что, пусть и с оговорками, но признают папы. Итак, в период Средневековья римо-католической иерархии достаточно было просто везде насаждать убеждение, что Филиокве изначально было в Символе Веры, а попытки обосновать эту незаконную вставку богословски, исходя из текстов Священного Писания, появились гораздо позже. Для учения о Filioque в Священном Писании нет никакого явного основания. Даже папа Иоанн Павел II признает, что в текстах Нового Завета об этом прямо не говорится. Почему православные принципиально не принимают Филиокве? Из учения о Филиокве вытекает, что в Святой Троице Святой Дух — есть связь любви между Отцом и Сыном. Приведем свидетельство кардинала Поля Пупара, президента Папского Совета по диалогу с неверующими, президента Папского Совета по культуре, из его книги «Вера Католической церкви»: «Евангельское Откровение — это приоткрытые небеса, это интимность Божественной Жизни, раскрывающая перед людьми свою глубочайшую тайну любви: Единый Бог внутренне троичен в самой сокровенной жизненной глубине, в Своих мыслях и Своей любви. И Трое — не что иное, как Одно. Таинственная печать Их единства есть Дух Любви. Святой Дух, Параклет — это как бы Любовь, соединяющая Отца и Сына: взаимная Любовь, вечно объединяющая Того и Другого, пребывающих в вечном единении через этот взаимный дар жизни, источник которого — Отец». Приведем свидетельство еще одного современного римо-католического богослова аббата Поля: «Отец в совершенстве знает Сына, и из этого знания изливается бесконечная Любовь, которая полностью отдает себя Сыну. Также и Сын в совершенстве знает Отца, и из этого знания изливается бесконечная Любовь, которая отдает себя целиком Отцу. Это вечное созерцание между Отцом и Сыном вызывает взаимное восхищение, взаимную Божественную Любовь, не остающуюся бесплодной, Божественную Любовь, имеющую божественное содержание, которое выражается в Третьем Божественном Лице, Которое есть Дух Святой или Дух Любви (выделено аббатом Полем. — авт. ст. М. К.). Отец и Сын единятся тесной любовью, могучей и пронизывающей все Их существо, откуда исходит Святой Дух. Подобным образом и на земле двое существ, любящих друг друга, составляют одно и, в конце концов, становятся третьим. Отец и мать взирают на своего ребенка, который является совершенным выражением их любви и который свидетельствует об их плодотворном единстве». Согласно православному учению, Божественная Любовь — это общая энергия Святой Троицы, которая присуща Отцу, и Сыну, и Святому Духу. Святой Дух теряет Свой ипостасный (личный) облик, если Его отождествлять с любовью. Святой Дух из Личности превращается у римо-католиков в любовную связь между Отцом и Сыном. С таким умалением Святого Духа — Третьего Лица Святой Троицы — православные никогда не согласятся. Так что прав был император франков Карл Великий, отыскивая религиозный повод для вражды, так чтобы было крепко, на тысячелетие. В завершение краткого историко-богословского экскурса возникновения Filioque мне бы хотелось вновь привести цитату из труда профессора-протоиерея Иоанна Романидиса, в которой, на мой взгляд, содержится своего рода квинтэссенция всего вышесказанного: «...как ересь Филиокве столь же вредно, как арианство»4. Арианство унижает Второе Лицо Святой Троицы — Сына Божия, а Филиокве — Третье Лицо Троицы — Святого Духа. Для большинства слушателей, не знакомых с богословием Святой Троицы, это одно слово Филиокве кажется несущественным. Однако, это не так, например: казнить нельзя помиловать — здесь вопрос жизни и смерти в одной запятой. То же и с Filioque — последствия трагически... Итак, после принятия в Риме в 1014 г. Filioque в статусе догмата, охраняемого теперь уже анафемой, Римо-католическая церковь стала насаждать мнение о «греках» (т. е. о четырех Восточных Православных церквах), как о схизматиках и еретиках-духоборах, обвиняя их в том, что это они исказили Символ Веры, выбросив из него Filioque. Ко времени Александра Невского на Западе это стало повсеместным мнением. С теми же, кто сопротивлялся этому, поступали на основании Евангелия от Марка: «Истинно говорю вам: будут прощены сынам человеческим все грехи и хуления, какими бы ни хулили; но кто будет хулить Духа Святаго, тому не будет прощения вовек, но подлежит он вечному осуждению» (Марк. 3:28–29). «Вечное осуждение» стойких православных начиналось уже здесь, на земле. «В великолепном аутодафе сжигали злых еретиков...».
Захват крестоносцами в 1204 г. Константинополя с последующими убийствами и грабежами населения, мародерством, полным разграблением Святой Софии и всех православных храмов и монастырей, сожжением самой большой библиотеки в мире вызвало потрясение в христианском мире. Этот IV Крестовый поход организовал римский папа Иннокентий III. Это трагическое событие вселенского масштаба привело к окончательному разделению христианского мира и военной конфронтации римо-католиков и православных, вражды и установления атмосферы всеобщего хаоса. Завоеватели Константинополя это: пехота и кавалерия, в основном — франки, а флот — венецианский. Что интересно и поучительно было для князя Александра: защитников Константинополя было намного больше, чем нападавших крестоносцев, и до сих пор Константинополь никто не мог взять даже большими силами. Одной из причин падения Константинополя стало предательство «пятой колонны», с чем еще предстояло столкнуться князю Александру в Пскове и Новгороде. Кроме того, византийцы по требованию венецианцев заранее сильно сократили свой флот, который имел огромное оборонное значение. Венеция тогда была зародышем европейского капитализма. Константинополь, после захвата, был превращен в столицу Латинской империи. Об этом Александр Невский тоже знал. 9 декабря 1237 г. папа римский повелел упсальскому архиепископу (Упсала — древняя столица Швеции) возвестить крестовый поход против русских «схизматиков» и язычников-карелов и финнов. Именем Всевышнего папа Григорий IX обещал прощение грехов всем его участникам, а падшим в бою — вечное блаженство. Исполняя призыв римского первосвященника, в 1240 г. шведский король отправил в русские земли многочисленное войско под командованием своего зятя — ярла Биргера. Александр вышел навстречу с малой дружиной, но с твердой надеждой на Бога. Битве предшествовало чудесное видение, бывшее старейшине корелов благочестивому Пелгусию, во святом крещении — Филиппу. Тот созерцал ладью с гребцами, овеянными мглой, и двух лучезарных витязей, стоявших обнявшись в этой ладье. Это были св. князья-страстотерпцы Борис и Глеб. «Брате Глебе, — сказал Борис, — вели грести, да поможем мы сроднику своему, великому князю Александру Ярославичу!» Шведы не ожидали близкого отпора, и победа русских была полной и решительной. Лишь наступившая ночь спасла пришельцев от полного разгрома — нагрузивши телами павших ладьи, враги под покровом тьмы ушли вниз по Неве в море. Религиозные подоплеки западной экспансии подробно разъясняет доктор филологических наук, исследователь древнерусской истории и литературы А. Н. Ужанков. «Почему же так торопился молодой князь напасть на медлительных шведов? И что собирались делать шведы на Русской земле, и почему они медлили? Чтобы ответить на эти и многие другие вопросы, нужно совершить экскурс в тридцатые годы. Еще в булле (письме) от 24 ноября 1232 г. папа Григорий IX обратился к ливонским рыцарям-меченосцам с призывом начать активную деятельность в Финляндии, чтобы “защитить новое насаждение христианской веры против неверных русских”. В очередном послании от 27 февраля 1233 г. русские (Rutheni) прямо называются “врагами” (inimici). Координатором совместных действий был назначен “апостольский легат” Вильгельм Моденский. Однако в ближайшие годы другие заботы и соседи Руси занимали крестоносцев. Но в папской булле от 9 декабря 1237 г. Григорий IX обращается уже к шведскому архиепископу и его суффраганам-епископам с призывом организовать “крестовый поход” в Финляндию “против тавастов” и их “близких соседей”. “Очевидно, — замечает Б. Я. Рамм, — что призывая крестоносцев уничтожать “врагов креста”, папа имел в виду наряду с тавастами также карелов и русских (тех самых “близких соседей”. — А. У.), в союзе с которыми тавасты в эти годы энергично противились католической экспансии”. Интересно отметить, что призыв этот приходит после объединения (при участии той же папской курии) в 1237 г. ливонского Ордена меченосцев с Тевтонским орденом, владевшим значительной частью Пруссии. В свою очередь, Вильгельм Моденский по распоряжению папы стал активно формировать антирусскую коалицию. При его участии 7 июня 1238 г. в Стенби, резиденции датского короля Вальдемара II, состоялась встреча короля с магистром уже объединенного Тевтонского ордена в Ливонии Германом Балком. Тогда был составлен договор по Эстонии, согласно которому треть завоеванных земель отдавалась Ордену, остальные — датскому королю. Тогда же обсуждался и вопрос о совместном выступлении на Русь трех главных участников коалиции: с одной стороны — датских крестоносцев, располагавшихся в Эстонии, тевтонцев из Ливонии и крестоносцев, обосновавшихся в Финляндии, а с другой — шведских рыцарей. “Единственный раз в истории объединились три силы западноевропейского рыцарства: шведы, немцы и датчане — для нападения на русские земли”. Уже и западные ученые начинают склоняться к мнению, что этот поход шведов был “крестовым” и предпринимался под нажимом папы: “Возможность для шведов вести боевые действия на Неве в 1240 г. была связана со Вторым (! — А. У.) шведским крестовым походом в Финляндию”, — пишет профессор Копенгагенского университета Джон Линд. “Вслед за Галленом мы склонны считать, что упомянутый крестовый поход может расцениваться как результат папской буллы 1237 г. Он был предпринят вскоре после призыва папы Григория IX. В этой связи шведская военная экспансия на Неву в 1240 г. — звено шведской экспансии на Восток, что особенно активно проявляется в начале XIV в. и будет преследовать цель установления контроля над водными путями в регионе Ладожского озера, рек Невы и Волхова”. “...Что поход носил характер “крестового”, указывает и отмеченное летописью наличие в войске, пришедшем на Неву, нескольких “пискупов” (упомянуты летописью во множественном лице); в обычном походе, не носившем религиозной окраски, нескольким епископам было нечего делать”.» Да, охотники расширить свои владения за счет русских земель не переводились. Римские папы всеми силами старались ускорить завоевание Прибалтийского края. В промежуток между 1216 и 1240 гг. можно насчитать до 40 папских посланий, выражающих большую «заботливость» о тех, кто шел воевать в «святой земле, вновь приобретенной в Ливонии». Конечной целью всех устремлений римских пап продолжала оставаться мечта о порабощении Русской Церкви, а завоевание Ливонии рассматривалось лишь как первый шаг на этом пути. В своих посланиях папы называют русских нарушителями римо-католической веры, повелевают отнюдь не слагать оружия до полной победы, требуют принуждать русских к принятию католичества и, наконец, объявляют всю Русскую землю на вечные времена собственностью, грозно предписывая рыцарям искоренять «проклятый греческий закон и присоединять Русь к римской церкви». Усерднейшими исполнителями этих предписаний стали католические монашеские военизированные ордена, давшие обет распространять католичество оружием. Следует отметить, что авторитет Александра Ярославича среди народа и рост его политического влияния привели к обострению отношений князя с ориентированным на интересы западного капитала боярством и купечеством — тогдашней элитой, в результате, несмотря на свои военные успехи, князь был вынужден покинуть Новгород. Напомню, что исторически, на протяжении веков, в Новгороде вырабатывались способы воздействия на князей в угодном для города смысле. Как поясняет известный историк, специалист по средневековой Руси И. Я. Фроянов, важнейшими из них были два: изгнание и «вскормление». Перспектива изгнания, несомненно, влияла на поведение правившего у новгородцев князя, направляя его деятельность в нужное для них русло. И если он не оправдывал надежд новгородского общества, ему указывали «путь чист». Такой участи подверглись Ростислав, Мстислав, Глеб и Давыд. «Вскормление» состояло в том, что новгородцы, взяв к себе по договоренности с великим князем какого-нибудь княжича-отрока, старались воспитать его таким образом, чтобы сделать из него правителя, властвующего в согласии с интересами местного общества. Поэтому «вскормление» надо рассматривать как средство превращения власти князя-наместника, внедренной извне, в княжескую власть новгородской общины. В качестве примера сошлемся на князя Мстислава. «Вскормленный» новгородцами, он княжил на новгородском столе в общей сложности почти 30 лет. Новгородцы дорожили им прежде всего потому, что «вскормили» его. По этой причине они отвергли в 1102 г. сына Великого киевского князя Святополка, которому, несмотря на все старания, не удалось навязать новгородцам свою волю. У самостоятельного, деятельного князя Александра отношения с Новгородом складывались тоже не просто, хотя здесь княжил его отец Ярослав, а сам Александр в восьмилетнем возрасте был назначен наместником. Правда, наместничество скоро закончилось. Конфликт между администрацией князя Ярослава и новгородцами произошел, по заключению И. Я. Фроянова, из-за того, что во время голода значительные платежи в пользу князя «усугубляли и без того тяжкое положение местной общины, страдающей от недостатка продовольствия». Княжичу Александру весной 1231 г. суждено было увидеть в Новгороде страшную картину голода. Трехлетний неурожай привел к демографической катастрофе. Хлеб стал так дорог, что был доступен единицам богатых людей. В 1234 г. Александр участвовал в походе Ярослава, который во главе низовских полков и новгородцев выступил против ливонских немцев. Поход закончился выгодным для русских войск миром. Самостоятельно князь Александр стал княжить в Киеве. А в это время Новгород подвергся монгольскому разорению. В 1240 г. настала пора первых самостоятельных походов Александра Ярославича. Примечательно, что свою свадьбу князь Александр отпраздновал в Новгороде. После гениальной Невской битвы новгородцы, представителей которых не было в войске князя, не сильно его жаловали, вероятно, из-за крутого нрава князя или по причине своих европейских симпатий. Позже новгородцы, понимая воинский талант князя Александра, несколько раз обращались к нему за помощью, звали на княжение. Уже в 1241 г. Александр Ярославич во главе войска, состоявшего из новгородцев, ладожан, карел и ижеры, очистил от неприятеля новгородские волости, разрушил Копорье. На следующий год освободил Псков. В 1240 г. немцы, благодаря предательству русской элиты, изменой взяли Псков, но Александр освободил город внезапным походом, даже без особого труда. Немецкие наместники были закованы в цепи и отправлены в Новгород. Весть об освобождении Пскова поразила ливонских немцев, понимавших, что противостояние обостряется и приближается к решительному моменту. В поход выступили главные силы Ордена. Их-то и разбил Александр в знаменитой битве, состоявшейся 5 апреля 1242 г. на льду Чудского озера и получившей название Ледового побоища. Войско противников князя Александра являлось настоящей международной коалицией Запада против России. Силы крестоносцев состояли из тевтонско-ливонских рыцарей и солдат (кнехтов) Дерптского и других епископств, выходцев из Германии, Дании и Прибалтики. Александр Ярославич оставался в Новгороде до 1246 г., когда с братом Андреем отправился в Золотую Орду, а затем в Монголию. В 1244 г. Александр похоронил в Юрьевом монастыре мать, скончавшуюся в Новгороде. В 1245 г. вместе с братом Ярославом разбил литовцев под Торопцом. В это время Рига превратилась в центр Рижского епископства и один из главных опорных пунктов католического влияния в Прибалтике. В Ливонию стали прибывать отряды тевтонских рыцарей, в результате чего значительно возросли влияние немцев и агрессивность устремлений католических орденов по отношению к русским землям. Потеряв надежду взять Россию силою, папы не оставили попыток обольстить ее хитростью и ложью. В 1251 г. Иннокентий IV прислал к Александру двух кардиналов — Гальда и Ремонта. Папа уверял, будто отец Александра, Великий князь Ярослав, незадолго до кончины обещал минориту Плано-Карпини принять католичество, и лишь смерть помешала ему выполнить это намерение. Папа убеждал Александра Невского пойти по стопам отца, предоставлял выгоды, которые получит князь от союза с Западом и подчинения папе, предлагал в помощь против татар тех самых рыцарей, от которых Александр лишь недавно очищал Русские земли. Что мог ответить на это благоверный князь, ревнитель и защитник русского Православия? Посольство было безоговорочно отвергнуто: «мы все хорошо знаем, а от вас учения не приемлем». Примечательно, что даже после закончившегося для западных агрессоров сокрушительным поражением Ледового побоища в своих посланиях князю Александру папа Иннокентий IV сочетал высокомерие и угрозы с призывами к сотрудничеству с Тевтонским орденом и совместной борьбе с Золотой Ордой, а также намекал на то, что в случае принятия князем католичества Папский Престол будет содействовать укреплению его власти над другими князьями Северо-Восточной Руси. Характерно при этом, что самоуверенные западные политики XIII столетия рассматривали князя Александра только в качестве второстепенного союзника, находящегося на рубеже соприкосновения с миром кочевников, заведомо предполагая, что согласие на союз с Римом подразумевает ввод войск католических государств на русские земли. Александр Невский это хорошо понимал и поэтому, несмотря на свои разногласия с новгородцами, летом 1256 г., имея ярлык на великое княжение во Владимире, вступил в противостояние с западной агрессией на стороне Новгорода. Шведы вместе с емью и сумью (тавастами), высадившись на реке Нарове, стали строить крепость. Новгородцы послали к Александру за помощью. Тот, собрав полки и взяв с собой митрополита Кирилла, пришел в Новгород и, соединившись с новгородцами, двинулся к Нарове. Услышав о приближении грозного князя, шведы, не закончив строительства, поспешили возвратиться в родные края. Узнав о бегстве противника, Александр решил пойти на Емь (в Южную Финляндию), чтобы наказать их за участие в шведской авантюре. Поход закончился удачно, но для князя Александра Ярославича это был последний случай, когда он сам водил в бой новгородцев. Неудачи ордынцев в сборе дани в Новгороде были причиной неоднократного вызова князя Александра в ханскую ставку. Александр Ярославич, даже находясь во Владимире, заботился об укреплении внешнеполитического положения Новгорода — важнейшего препятствия на пути западной экспансии. В 1262 г. он послал на помощь новгородцам войско, совершившее успешный поход в Ливонию и опустошившее неприятельскую землю. Тогда впервые был взят штурмом сильно укрепленный Юрьев (Дерпт). Стойкость Александра Невского в противостоянии политической, религиозной и культурной экспансии Запада нашла поддержку со стороны Русской церкви, которая в этих условиях стала моральной опорой и важнейшим социально-политическим, духовно-нравственным и культурным институтом в будущей борьбе за полное освобождение русских земель. Александр Невский так много сделал для защиты западных рубежей, что в новгородской летописи о кончине Великого князя было написано: «Дай, господи милостивый, видети ему лице твое в будущий век, иже потрудился за Новъгород и за всю Русьскую землю».
Отношение с Ордой
Сугубый подвиг выпал на долю святого Александра: для спасения России он должен был одновременно явить доблесть воителя, искусство дипломата и смирение инока. Подвиг смирения ожидал его в отношениях с надменной и пресыщенной победами монгольской Ордой. Хан Батый послал сказать князю: «Мне Бог покорил многие народы: ты ли один не хочешь покориться власти моей?» Видя в случившемся попущение Божие и наказание за грехи междоусобной княжеской вражды, святой Александр решил признать старшинство хана, не желая терзать Отчизну ужасами еще одной, заведомо проигрышной, войны. В то время как Александр Невский одерживал победы над западными соседями, власть над Русью была уже в руках монголо-татар. Ханы не могли примириться с независимым существованием Новгородского княжества. Кроме того, завидуя успехам Александра, некоторые русские князья стращали им моголов, этим еще в большей степени разжигая недовольство ханов. Настал момент, когда ордынские властители наложили свою руку на вольный Новгород. В 1247 г. Александр получил приказ Батыя явиться в Золотую Opду. Такое приглашение хана ничего хорошего Александру не сулило. Некоторые русские князья, уезжавшие в Орду, оттуда не возвращались. Эта участь постигла и отца Александра — князя Ярослава. За год перед этим Ярослав «удостоился особой милости» матери великого хана Гаюка: она собственноручно угощала Ярослава всякими отборными яствами. После этого угощения князь занемог и на седьмой день скончался в страшных мучениях. Все тело умершего покрылось многочисленными пятнами: он был отравлен. Не удовлетворившись таким убийством, властная ханша пожелали проделать то же самое с Александром. Как записал францисканский монах Иоанн Плане Карнини (Карпини Джованни Плано), ездивший к великому хану в 1246 г., «мать императора поспешно отправила гонца к Александру, чтобы тот явился к ней, она хочет подарить ему землю отца. Но Александр не пожелал ехать и остался. Тем временем она посылала грамоты, чтобы он явился для получения земли своего отца. Однако все верили, что если он явится, она умертвит его или подвергнет вечному плену». Тем не менее ехать нужно было: ситуация была безвыходной. Александр понимал, что вступить в борьбу с Ордой пока бессмысленно. Он не мог с ними справиться, а на поддержку князей рассчитывать не приходилось, от них можно было ожидать только удара в спину. С другой стороны, монгольские ханы довольно снисходительно относились к тем князьям, которые признавали их верховную власть и регулярно платили им дань, делали окружению хорошие подарки. Чтобы уцелеть в этой ситуации, нужно было применить все искусство дипломатии, которым в совершенстве владел Александр.
Он понимал, что необходимо создать с этой стороны прочный заслон, для того чтобы со свободными силами обороняться от других врагов русского народа — немцев, шведов и литовцев. Так Александр и поступил. Вооружившись величайшим терпением, он отправился в 1247 г. в сопровождении брата своего Андрея в далекое путешествие — к берегам Волги, в Золотую Орду к хану Батыю, а затем — в ставку великих ханов — в Каракорум, откуда вернулся только в конце 1249 г., получив ярлык на «Кыев и всю Русьскую землю». Столицей Батыя был Старый Сарай в окрестностях нынешней Астрахани. Батый жил на берегу Волги и имел великолепный двор, 600 000 воинов, из них, примерно, 20 % составляли этнические монголы. Наряду со всеми, являвшимися к хану, Александру предстояло проделать целый ряд унизительных церемоний. Прибывших проводили между двумя огнями, так как, по убеждению язычников, огонь есть чистилище для всяких злых мыслей и отнимает даже силу у скрываемого яда. От позорного поклонения идолам Александр наотрез отказался. «Смерть ему, смерть!» — закричали волхвы. Они немедленно донесли Батыю о дерзком поведении князя. Волхвы были уверены, что хан придет в ярость и велит подвергнуть ослушника смертной казни. К величайшему изумлению их, хан приказал не принуждать Александра исполнять установленных обрядов. Снисходительность Батыя, очевидно, объяснялась тем, что он много слышал хорошего о мудром и храбром новгородском князе. Александр был допущен в шатер Батыя. Осанка, мужественное, одухотворенное лицо и величественный вид Александра поразили Батыя. Но, прежде всего — это Промысел Божий хранил защитника Вселенского Православия. Из беседы с князем Батый убедился, что Александр далеко превосходит других князей своим умом и дарованиями. Невский стал приемным сыном самого хана Батыя. Из Сарая ему с братом предстояло по воле Батыя поехать в Монголию, на поклон к великому хану. Великий хан жил в Кара-Коруме, на горной окраине страшной азиатской пустыни Гоби, на юг от озера Байкал. Но даже после того, как Александр и его брат Андрей получили от великого хана ярлыки на княжение, расслабляться не приходилось. Так, в 1252 г. Батый отправил на Русь полководца Неврюя с целью предотвратить восстание русских земель во главе с князем Андреем Ярославичем. Неврюй перешел Клязьму под Владимиром и естественно разбил ополчение Андрея, после чего Андрей Ярославович с женой, детьми и оставшейся дружиной, через Новгород, Псков и Колывань (Таллин) уехал в Швецию. Неврюй разорил Переяславль-Залесский, где была убита жена Ярослава Ярославича и взяты в плен дети Михаил и Святослав Ярославичи. В Орду было уведено «без числа» людей, коней и скота. Российский историк — евразиец Г. В. Вернадский, считал, что в условиях сложившейся к XIII в. геополитической обстановки зажатости между агрессивным католическим Западом и могущественной Золотой Ордой «Русь могла погибнуть между двух огней в героической борьбе, но устоять и спастись в борьбе одновременно на два фронта она не могла. Предстояло выбирать между Востоком и Западом». Политическая прозорливость и глубина стратегического видения Александра Невского заключались в том, что он сумел расставить верные приоритеты своей внешней политики, сделал ставку на разгром захватчиков с Запада и тактическое урегулирование отношений с Востоком. Выбор князя сосредоточить усилия на борьбе с западной угрозой был обусловлен тем фактом, что Золотая Орда претендовала только на материальные богатства, тогда как представители католического Запада желали не только материального, но и духовного порабощения Руси. Критики политики Александра Невского предполагают, что существовала альтернатива «западного вектора» дальнейшего развития России, однако, вся последующая история страны опровергает это предположение. Более того, в рамках ордынской зависимости сформировалось единство русских земель. Вот как описывал влияние Орды выдающийся историк Ключевский: «Ордынские ханы не навязывали Руси каких-либо своих порядков, довольствуясь данью, даже плохо вникали в порядок, там действовавший. Да и трудно было вникнуть в него, потому что в отношениях между тамошними князьями нельзя было усмотреть никакого порядка. Если бы они были предоставлены вполне самим себе, они разнесли бы свою Русь на бессвязные, вечно враждующие между собою удельные лоскутья. Власть хана давала хотя призрак единства мельчавшим и взаимно отчуждавшимся вотчинным углам русских князей. Власть хана была грубым татарским ножом, разрезавшим узлы, в какие умели потомки Всеволода III запутывать дела своей земли». Поездки в Золотую Орду носили характер актов гражданского мужества: «Отправляясь в Орду для взноса дани или для переговоров, князь предварительно составлял свое завещание. Он объявлял, что едет искать милостей для своего народа, рискуя жизнью, и что готов принять смерть за своих подданных». Для Александра Невского поездки в Орду должны были быть совершенно особенным испытанием, учитывая, что там в 1246 г. был отравлен отец князя Ярослав Всеволодович. Всю жизнь святого князя можно образно назвать — подвигом пути непрестанного. Князь Александр Невский был реальным, живым человеком, которому его миссия давалась с преодолением, в результате не только духовного, но и огромного физического, телесного напряжения, и это было тоже сравни подвигу. Физическую сторону жизни князя отражают трудные пути посольства в земли верховного хана Менга. Батый не был властелином Русской земли, а только наместником. Поэтому князья завоеванных княжеств должны были ездить на поклон великому хану. Как говорили татары: «Не подобает вам жити на земле Батыеве и Канове, не поклонившеся има». А чтобы поклониться, надо было ехать в Каракорум, это была окраина страшной пустыни Гоби, расположенной за Байкалом. На верблюдах отряд князя Александра шел по зыбучим пескам, через бескрайний океан нестерпимой пустынной жары. Чтобы представить в полноте подвиг пути св. Александра Невского, достаточно прочитать записки итальянца Плано Карпини, сопровождавшего к великому хану папских послов. Он пишет, что отправившись по повелению Батыя к истокам Амура послы папы за Уралом вступили в совершенно безводную и пустынную страну кангитов (ныне Киргизия). «В этой печальной пустыне погибли от жажды бояре Ярослава, русского князя, посланные в Татарию: мы видели их кости. Вся земля опустошена монголами; жители, не имея домов, обитают в шатрах, подобно половцам, не знают земледелия и занимаются одним скотоводством»1. Далее путь лежал через земли бисерменов (хивинцев), через Кара-Китай, Монголию. Путникам приходилось терпеть голод, жажду, невыносимый жар и страшную стужу. Путь занимал четыре месяца. Трудно представить переживания святого князя и ту веру в Божию помощь, с которой он преодолел во имя Земли Русской это испытание унижением, бескрайними степями, зыбучими пустынями, физическими муками. Святой Александр Невский был еще и талантливым дипломатом, он приглядывался к достоинствам врага, перенял его дисциплину, своим примером научил русичей не бояться расстояний. Святой князь во времена освоений Сибири был вдохновителем казачьих регулярных отрядов, которые впитали его героизм, усвоили его смелость и выносливость. Религиозный аспект деятельности Александра Невского XIII век явился для Руси кровавой и переломной эпохой, когда изменилось многое, в том числе и отношение к Западу. Серьезно способствовал этому организованный папой Иннокентием III Четвертый крестовый поход, захват Константинополя в 1204 г. и возникновение там Латинской империи, когда православные христиане с ужасом убедились, что западные крестоносцы, именовавшие себя защитниками Гроба Господня, ведут себя как хищники и святотатцы. Русь представлялась следующей после Византии жертвой. Следует отметить, что в христианский мир Запад XII–XIV веков не включал Православную Русь. Выше мы уже обозначили религиозные причины. Русь мыслилась в одном ряду с татарами, арабами, турками, печенегами, половцами и прочими язычниками. Характерно наставление Франциска Ассизского своим ученикам: «Если кто из вас отправится в страны неверных — проповедовать язычникам или грекам...» — разницы, как видим, не делается. А вот высказывание Генриха Латыша о Русской Церкви: «всегда бесплодная и бездетная», что равнозначно определению иудейской синагоги. Русские, собственно, весьма редко выступают в западных текстах как христиане. Показательны слова Бернарда Клервосского о том, что Русская Церковь заражена схизматическими заблуждениями, каковые подобает истребить с корнем. А в одной из своих булл папа Григорий обобщенно говорит о «русских, сарацинах и других врагах католической веры». Для понимания отношений Руси и Запада и религиозного значения деятельности святого князя Александра Невского необходимо остановиться на некоторых аспектах его жития. Замечу, что житие Александра Невского, известное ныне уже в 20-ти редакциях XIII–XVIII вв., представлено, по подсчетам Ю. К. Бегунова, 500 рукописями. Первое житие предположительно было составлено не позднее 80-х годов XIII в. на основании свидетельств «самовидцев» — тех, кто видел и общался с князем Александром, воевал вместе с ним в Невской битве и на Чудском озере. Исследователь жития Александра Невского Ю. К. Бегунов считает, что первое житие было составлено одним из иноков Владимирского Рождественского монастыря, где был похоронен Великий князь Александр. Вот как оценивает достоверность воспоминаний об Александре Невском известный историк В. О. Ключеский: «По литературной задаче Жития биографические факты служат в нем только готовыми формами для выражения идеального образа подвижника. Из описываемой жизни Житие берет лишь такие черты, которые идут к означенной задаче».
Действительно, кажется метафорическим портрет святого князя, который дает автор жития: «Рост его был больше других людей, а голос его как труба в народе, лицо же его как лицо Иосифа, которого поставил египетский царь вторым царем в Египте. Сила же его была частью силы Самсона. И дал ему бог премудрость Соломонову, а храбрость царя римского Веспасиана, который пленил всю землю Иудейскую. Так и князь Александр побеждал, но был непобедим». О чем говорят эти библейские и исторические параллели? С образом Иосифа Прекрасного связано египетское рабство, которое для Израиля, однако, было последствием единственной возможности выжить во время голода. Но при этом Иосиф — второй человек в Египте после фараона, и его возвел на эту степень сам фараон. Не исключено, что сравнение князя Александра Невского с прекрасным Иосифом связано не только с его впечатляющей внешностью, но и с дарованием ему ярлыка на великое княжение ханом, которого русское общественное сознание осмысляло как неверного, но царя. Правление Иосифа послужило на благо не только евреям, но и египтянам — святой князь Александр не только установил мир между Русью и Ордой, но и явился одним из основателей Сарайской епархии — миссионерской по своему назначению. Образ Самсона, героя Книги Судей, подразумевает оппозицию «Самсон — филистимляне» — одинокий герой и сонмы язычников. Понятно, за кого принимаются шведы и немцы. Однако сравнение с Самсоном напоминает и об одиночестве святого князя Александра, а также и о том, что он неоднократно становился жертвой предательства, подобно тому, как Самсон был предан Далидой2: «После того полюбил он одну женщину, жившую на долине Сорек; имя ей Далида. К ней пришли владельцы Филистимские и говорят ей: уговори его, и выведай, в чем великая сила его и как нам одолеть его, чтобы связать его и усмирить его; а мы дадим тебе за то каждый тысячу сто сиклей серебра» (Книга Судей. 16:4,5). Выстраивается четкая логическая линия: в Ветхом Завете: деньги — предательство близкого человека; в Новом Завете: деньги, 30 сребренников, — предательство ученика; эпоха Александра Невского: деньги ганзейского капитала – предательство псковичей и новгородцев. Мотив одиночества и оставленности усиливается в приведенном фрагменте жития сравнением с императором Веспасианом, которого покинули его воины. Однако здесь едва ли не важнее другая тема — иудеев и иудейской войны, которая далеко не случайна. В христианской традиции Веспасиана воспринимали как бич Божий, выполнивший Божественный приговор над неверными иудеями — некогда народом Божиим, но распявшим Христа и гнавшим Его апостолов. Им, соответственно, и уподобляются немцы. Ниже мы увидим, что с иудеями сравниваются также изменники-псковичи. Протодиакон, доктор исторических наук. В. Василик, тщательно проанализировавший житие Александра Невского, считает что «благодаря методу “библейских тематических ключей” и герменевтике библейских цитат мы можем получить качественно иную информацию и о мировоззрении автора жития, и о сообщаемых им событиях». Так, наводит на размышления наименование шведского короля, точнее — его наместника Ульфа Фасси, королем страны Римской из Полуночной земли. Шведы именуются римлянами, что указывает на их чуждость подлинному христианству, поскольку слово «римлянин» является синонимом слова «латинянин». В духовном смысле они как бы уподобляются римскому прокуратору Пилату и распинателям Христа. Однако наименование шведского короля римским имеет также и политический смысл: так показывается его зависимость от римского папы. Возможно, это косвенный намек на то, что поход планировался и координировался римской курией. Еще в 1230 г. римский папа Григорий IX посылает буллу с призывом шведским рыцарям отправиться в Ингрию и Карелию, чтобы «бороться с жестокими язычниками». Учитывая, что это были новгородские земли, данная булла означала, по сути дела, объявление войны Новгороду. «Следующая булла — от 9 декабря 1237 года — бичевала “врагов креста” — новгородцев и корелов, помощников финского племени емь, восставшего против шведов, и призывала к организованному походу против них»2. Наконец, в 1238 г. легат папы кардинал Вильгельм Сабинский участвует в подписании Стенбийского договора между Ливонским орденом и Данией, по которому король Вальдемар в случае похода на Восток получал 2/3 завоеванных земель, при этом данные земли находились на территории Новгорода3. Соответственно, наместник шведского короля мог рассматриваться как часть римско-католического (латинского) мира, тем более что со шведскими войсками был епископ. Но вернемся к тексту жития: «Александръ же, слышав словеса сии, разгорѣся сердцемъ, и вниде в церковъ святыя Софиа, и, пад на колѣну пред олътаремъ, нача молитися съ слезами... И, скончавъ молитву, въставъ, поклонися архиепископу. Епископъ же бѣ тогда Спиридонъ, благослови его и отпусти. Он же, изшед ис церкви, утеръ слезы, нача крѣпити дружину свою, глаголя: “Не в силах Богь, но въ правдѣ”». Греческое или ромейское царство (Византия), по мнению православных людей средневековья, держалось не столько военной или иной силой, сколько верой и молитвой. Византия в известном смысле явилась образцом для Киевской Руси. Таким образом, выстраивается следующий дискурс: Святая Русь — наследница священного царства — сталкивается с безбожным, антихристианским Римским королевством, и судьбу боя решает не многочисленность войск, а Божие благословение, вера и мужество. Перед боем старейшина корел благочестивый Пелгусий, во святом крещении Филипп, стороживший Невские пределы, сподобляется чудесного видения — явления святых князей Бориса и Глеба. Их убийца князь Святополк в свое время воспользовался помощью «латинян» — князя Болеслава Смелого и поляков, которые приходом своим осквернили Киев — мать городов русских. Позднее Святополк навел на Русь печенегов, против которых вышел святой Борис перед своей мученической смертью. Ярослав Мудрый явился не только отмстителем за невинную кровь своих собратий, но и защитником Руси от иноверного ига, и таким же защитником впоследствии стал и Благоверный князь Александр. Характерно и следующее: как являются святые Борис и Глеб. Руки, положенные на плечи друг другу, знаменуют княжеское братолюбие, от недостатка которого так страдала Киевская Русь, что, в конечном счете, и привело к монгольскому завоеванию. Красные одежды — символ мученичества, в котором святые князья явили братскую любовь не только к своему недостойному брату Святополку, но и ко всему народу русскому. Тьма, в которой находятся гребцы, — символ бед, что претерпевала Русь в то время; а свет, окружавший святых страстотерпцев, — символ будущего избавления. В их явлении есть еще один смысл: 15 июля, день Невской битвы, — память святого равноапостольного Великого князя Владимира. Ряд ученых считают, что местная киевская память благодаря победе святого князя Александра Невского становится общерусской. Через своих детей святых Бориса и Глеба равноапостольный Великий князь Владимир, некогда отвергший латинских миссионеров, передает свое благословение святому князю Александру, сохраняющему его наследие. Здесь также проявляется особая тема апостольства князя Александра, которую мы рассмотрим немного ниже. Показательно, что Русь осмысляет себя как Новый Израиль, святой Благоверный князь Александр Невский уподобляется праведному царю Езекии, корел Пелгусий-Филипп — пророку Исаие, а шведы — безбожным и жестоким ассирийцам, поносящим Бога Израилева. Перейдем теперь к Ледовому побоищу. После Невской битвы происходит, на первый взгляд, малопонятное событие. Князь Александр видит людскую неблагодарность: гордые и кичливые новгородцы после Невской победы указывают ему путь из Новгорода. Он смиренно оставляет новгородское княжение и удаляется в Суздаль. Исследователи не без основания видят в этой «крамоле велей» происки немецкой партии2, которая желала удалить из города полководца, способного противостать натиску Ливонского ордена. Это соответствует ходу событий: сразу же после ухода князя в августе-сентябре немцы вместе с датчанами и примкнувшим к ним князем Ярославом Владимировичем нападают на Изборск и берут его штурмом. Взятие столь сильной крепости трудно себе представить без измены. Попытка псковичей отбить Изборск обернулась тяжелым поражением с гибелью 600 псковитян, что тоже наводит на определенные размышления. И, наконец, боярин Твердила Иванкович сдает немцам и их ставленнику Ярославу Владимировичу Псков. Показательна роль предательств в этих событиях. Ворота Изборска и Пскова отворили сторонники «немецкой партии», которая предала общерусское дело ради своих временных выгод, ради возможности свободно торговать с ганзейскими городами и получать прибыль. Из-за этого предательства и оказались возможны поражения и страдания, которые терпели новгородцы и псковичи в 1240–1241 годах. Ганзейский союз был крупнейшим транснациональным бизнес-сообществом средневековой Европы, аналогом современных транснациональных корпораций. Вследствие этого, выступая за самостоятельную политику, Александр Невский бросал вызов не только военно-политическому могуществу католического Запада, но и интересам транснационального капитала, представители которого отличались наднациональным самосознанием, были готовы жертвовать интересами своей страны ради выгод ведения международных торговых операций. Ганзейский союз за несколько веков своего существования включал до 160 торговых городов Северо-Западной Европы, фактически монополизировав всю торговлю этого региона мира. Ганзейские купцы в своей экономической и внешней политике опирались на рыцарские ордена и олигархические круги, контролировавшие власть в городах — членах Ганзы, управление которыми благодаря выгодам заморской торговли переходило в руки обладателей крупного капитала. Летопись и житие не рассказывает о расправе немцев с оппозицией в Пскове, но, зная их методы, можно предположить, что она была достаточно жестокой. Немцы захватили Копорье, Лугу, Тесово. Их разъезды показывались в 30 верстах от Новгорода, сея смерть и разрушения. Все это было бы невозможно или затруднено без деятельности изменников. Новгородцы возвращают святого князя Александра, он смелым ударом выбивает немцев из Копорья, Изборска и Пскова и 5 апреля 1242 года выходит на лед Чудского озера. Автор жития показывает: святой князь Александр является подлинным защитником Креста Христова, в отличие от римо-католических самозванцев-крестоносцев. Как и в рассказе о Невской битве, автор жития говорит о невидимой ангельской помощи, которая поражала врагов русского войска. Некоторым образом Ледовое побоище прообразовывало последнюю битву Слова Божия и ангельских сил с воинством антихриста, о которой рассказывается в Апокалипсисе. Характерно, как встречают святого Благоверного Великого князя Александра Невского после сражения: «И яко же приближися князь къ граду Пскову, игумени же и попове и весь народ срѣтоша и пред градомъ съ кресты, подающе хвалу Богови и славу господину князю Александру, поюще пѣснь: “Пособивый, Господи, кроткому Давыду побѣдити иноплеменьникы и вѣрному князю нашему оружиемь крестным и свободи градъ Псков от иноязычникъ рукою Александровою”». Отметим, что текст этой стихиры в несколько измененном виде находится в службе святому равноапостольному царю Константину (память 21 мая). Тем самым подразумевается апостольский характер того, что свершил святой князь Александр, и одновременно его незримая связь с наследием христианской империи: святой князь Александр становится духовным наследником равноапостольного императора — защитника христианского царства от варварства и безбожия. Значимы и те слова, которые произносит князь в назидание предателям-псковичам: «О невѣгласи псковичи! Аще сего забудете и до правнучатъ Александровых, и уподобитеся жидом, их же препита Господь в пустыни манною и крастелми печеными, и сихъ всѣх забыша и Бога своего, изведшаго я от работы изь Египта». Таким образом, предатели-русские сравниваются с неблагодарными иудеями, забывшими своего Бога, Который извел их из Египта, — и, более того, распявшими Его. Александр Невский скончался через 21 год после своей великой победы на Чудском озере, возвращаясь из очередной поездки в Орду, где он был, скорее всего, отравлен. Перед смертью он принял монашеский постриг в схиму с именем Алексий. Блаженный Митрополит Кирилл обратился к народу: «Чада мои милые! Закатилось солнце земли Русской!» Останки любимого князя первосвященник с духовенством, бояре и народ встретили у Боголюбова — по словам летописца, земля стонала от вопля и рыданий. 23 ноября тело великого труженика и радетеля Православной России было погребено во владимирской соборной церкви Рождественского монастыря. Современники повествуют, что при отпевании усопший князь сам, как бы живой, простер руку и принял грамоту с разрешительной молитвой из рук митрополита.
Заключение После церковного раскола 1054 г. и захвата Константинополя крестоносцами в 1204 г. XIII век ознаменовался жесткой конфронтацией Руси и Запада, в которой страдательной стороной явилась Русь. Она потеряла почти все свои владения в Прибалтике и Финляндии и лишь ценой огромного напряжения сил, благодаря подвигу святого Благоверного князя Александра Невского, который не проиграл ни одного сражения, смогла отстоять свои исконные земли. В этом столкновении Запад исходил из римо-католической доктрины христианской неполноценности русских, агрессивного прозелитизма и агрессивного миссионерства. Русь и русских ставили в один ряд с татарами, арабами, пруссами, литвинами и прочими язычниками; христианами русских, как и других православных, не считали. Захват крестоносцами Константинополя в 1204 г. на века перевел церковно-богословский спор в область военной конфронтации. В ответ на это, русские люди, ужаснувшись жестокости и цинизму крестоносцев — немцев и шведов, относились к ним как к лжехристианам, библейским амаликитянам, филистимлянам и ассирийцам — врагам избранного народа. Немцев и шведов уподобляют каинитам, они воспринимаются в некотором смысле духовными потомками Святополка Окаянного. А немцы и их пособники — предатели из русской элиты — сравнивались с иудеями, распявшими Христа. В борьбе с крестоносцами Сам Бог невидимо посылает Свою духовную помощь. Сражение с ними уподобляется апокалиптической битве и становится Судом Божиим. Александр Невский проявил себя не только как выдающийся военачальник, но и как прозорливый и мудрый политик-дипломат. В частности, он успешно противостоял попыткам католического Рима включить Русь в западную коалицию против Золотой Орды, понимая, что Руси уготована, выражаясь современным языком, роль «пушечного мяса» или штрафного батальона. Князю удалось дипломатическими методами предотвратить разорительные нашествия кочевников на русские земли и не поддаться на политические провокации папского престола. Почитание его как святого заступника Руси установилось сразу вслед за кончиной князя и продолжилось в веках. 30 августа 1724 г. мощи св. Александра Невского были перенесены Императором Петром I в созданный им в Санкт-Петербурге Александро-Невский монастырь. Это было логично, так как святой князь был прославленным защитником Невских земель и символом Божией помощи в борьбе против иноземных захватчиков. В то время, когда Петр принял это решение, продолжалась Северная война, шведы надеялись на возвращение приневских земель, волновалась из-за побед Петра I и Западная Европа. Воспоминание о победах св. Александра Невского имело большое политическое и духовное значение. Казалось, что наилучшим местом расположения монастыря могло стать поле Невской битвы, у впадения в реку Неву реки Ижоры. Это место было означено деревянной часовней в XIV в., а затем церковью в честь св. Александра Невского. По планам Петра I новый монастырь должен стать новым духовным центром всей страны, а значит, располагаться недалеко от новой столицы. Поэтому был найден участок на берегу Невы, вблизи Санкт-Петербурга, конфигурацией очень похожий на поле Невской битвы. В журнале Петра Великого за июль 1710 г. записано: «Государь, будучи в Петербурге, осматривал места, где указал строить монастырь во имя Святой Троицы и святого Александра Невского. Перенесение останков святого князя из Владимира в Санкт-Петербург было приурочено к годовщине Ништадтского мира. Но к указанному царем сроку перенесение не состоялось, поэтому ковчег до 30 августа 1794 г. был оставлен Петром I в Шлиссельбургской каменной церкви. В третью годовщину Ништадтского мира останки святого князя были торжественно перенесены в Санкт-Петербург, у места Невской битвы процессию встречал сам Царь Петр I. Под пушечный салют и колокольный звон рака с мощами была торжественно помещена в освященную к этому времени монастырскую церковь св. Александра Невского. Елизавета Петровна в 1743 г. учредила в честь священного события крестный ход из столичного кафедрального собора в АлександроНевской монастырь. Эта великая традиция, с перерывом в богоборческие времена, существует поныне, как и почитание подвигов, свершений и личности святого Благоверного русского князя Александра Невского. Сделав опору на истины Закона Божия и Заповеди Христовы главным принципом своей деятельности, святой Александр первым вывел Русь на тот путь, следуя по которому, она росла и крепла год от года, превратившись в результате из сообщества маленьких враждующих княжеств в великую Православную Империю, защитницу и хранительницу Вселенского Православия. Страна живет, пока сохраняется память о подвигах предков, продолжаются и развиваются традиции и преемственные связи. Память о великих деятелях отечественной истории, сбережение исторических традиций — важнейшее условие обеспечения информационной безопасности России, сохранения ее ценностного суверенитета, фактор обеспечения государственной национальной безопасности в целом. Недаром в самые тяжкие, кровопролитные месяцы Великой Отечественной войны, в 1942 г. русский народ и даже атеистическое правительство обратились за помощью к святому Александру Невскому. Ему в церквах стали возноситься молитвы, в честь святого воина назвали танковую колонну, а 29 июля 1942 г. был возрожден воинский Орден святого Александра Невского. Святой князь стал вдохновителем новых побед Руси-России. Примечательно, что празднование 800-летия со дня рождения князя Александра Невского приходится на следующий год после 75-летия Победы в Великой Отечественной войне. Два этих события, переходя одно в другое, должны содействовать консолидации общества, наглядно демонстрировать преемственность российской истории, вдохновлять на защиту и сохранение государственности и суверенитета страны.