Новости Карельской митрополии

04.05.20 История переводов Евангелия на карельский язык

Источник информации: Карельская митрополия
4 Мая 2020

Фотографии раскрываются при нажатии мышкой на миниатюры.
При использовании устаревших браузеров фотографии можно открыть с помощью правой кнопки мыши >>> открыть в новом окне.

История переводов Евангелия на карельский язык до настоящего времени не стала предметом пристального внимания специалистов. Между тем переводы библейских текстов к началу ХХ в. являлись существенным фактором, способствовавшим как развитию грамматики карельского языка, так и росту национального самосознания. Начало великого дела перевода священных текстов на карельский язык связано с простой случайностью. В 1773 г. к Новгородскому митрополиту прибыл кандидат на священническое место из Лопских погостов Повенецкого уезда. От будущего священника митрополит узнал, что «прихожане его вовсе не разумеют российского языка». Митрополит распорядился «заставить его перевесть на олонецкий язык Символ православной веры, молитву Господню, Отче наш и краткое нравоучение христианское». Затем он созвал некоторых олонецких купцов, торгующих в Петербурге, «заставлял их читать перевод и требовал мнения, соответствовал ли он тому благому намерению?». После этого ставленник отправился домой, имея в своем распоряжении перевод «через хорошо знающих оба языка людей». Спонтанные действия Новгородского митрополита положили начало изучению и использованию карельского языка в повседневной богослужебной практике. Этому в значительной степени способствовали реальные потребности религиозной жизни: необходимость обогатить ценностями и традициями Православия повседневную жизнь карелов и в особенности — борьба против старообрядческого влияния. Наличие конкурентов беспокоило церковные власти. Решение проблемы языкового барьера у противостоящих конфессий происходило по-разному: старообрядцы энергично осваивали карельский язык или знали его с детства, в то время как представители «господствующей» Церкви делали первые робкие шаги в деле освоения «инородческих» языков. Можно сказать, что на Европейском Севере проявилась знакомая по другим частям Российском империи ситуация: «никто и не думал о необходимости для священников знать местные инородческие языки, или о желательности священников и учителей из среды самих инородцев». Центральной духовной властью отсутствие необходимых для священнослужения книг была замечено в 1802 г., когда Святейший Синод распорядился перевести Катехизис и Символ веры в числе прочих на «олонецкий и корельский языки». В 1804 г. Синод издал «Перевод некоторых молитв и сокращенного катехизиса на корельский язык» в виде двух небольших брошюр с параллельными текстами на карельском и церковнославянском языках. В этом же году 800 экземпляров брошюры были оправлены в Новгородскую епархию «для раздачи оных обитающим в Новгородской епархии обращенным в веру греческого исповедания олонецким народам для лучшего их вразумления и понятия о богопочитании и истинном познании святости христианской веры». Эти попытки не без оснований подвергались критике в публицистике начала ХХ в. Изучение данной проблемы показало, что «сам выбор книг для перевода был сделан не-удачно. Чтобы заинтересовать крещеных инородцев христианством, тронуть их сердце, следовало выбрать, во всяком случае, не катехизис, а что-нибудь другое. Такая форма, как катехизис, изложенный в вопросно-ответной форме, в виде сухо-догматических рассуждений, не могла заинтересовать инородца даже и в том случае, если бы она и была переведена правильно на живой инородческий язык». Возникшие трудности в приобщении «инородцев» к Православию и потребности в новых переводах ощущались повсеместно, затрагивая и Европейский Север России. В частности, этот вопрос поставил одних из ключевых чиновников Российской империи. В 1816 г. обер-прокурор Синода князь А. Н. Голицын обратил внимание Новгородского митрополита Амвросия на необходимость обучения священников карельскому языку. «Нельзя ли, — говорилось в письме обер-прокурора, — отыскать ключ к олонецкому языку, который якобы близок в выговоре к финскому, и преподавать его в семинарии по правилам грамматическим, дабы тем доставить для олонцев пастырей, могущих проповедовать слово Божие на собственном их языке». Таким образом, необходимость в освоении языка «олонцев» была осознана на самом высоком уровне. Для карельского языка этот труд имел чрезвычайное значение. Ведь «национальные языки почти всегда являются наполовину... вполне искусственными образованиями... Обычно это результат попыток построить единый образцовый язык из множества реально существующих в живой речи вариантов». Эту непростую работу начали священники-энтузиасты. Воспитанник Новгородской духовной семинарии В. Серд- цов представил Новгородскому и Санкт-Петербургскому митрополиту перевод Евангелия на карельский язык. Митрополит в свою очередь передал текст князю А. Н. Голицыну, который сообщил о новом переводе Комитету Библейского общества, заинтересованному в публикации переводов текста Библии на доступном для населения Империи языке. В целом за время своей деятельности (1812—1821) Библейское общество «осуществило 129 изданий как полного текста Библии, так и отдельных ее частей на 29 языках» Казалось, что переводческая деятельность воспитанника Новгородской семинарии началась во вполне благоприятный для такого рода трудов момент. В этот период (в 1820 г.) Российское Библейское общество издало Евангелие от Матфея в переводе на тверской диалект карельского языка. В 1821 г. учитель Сольвычегодского духовного училища Александр Шергин перевел на «зырянский» язык Евангелие от Матфея. Текст был опубликован в 1823 г. Комитет, одобрив труд Сердцова, счел, тем не менее, «за нужное» узнать: «довольны ли будут олонецкие карелы таковым переводом на их наречие, также столь велико число людей, говорящих оным, и много ли из них разумеющих по-русски и знающих читать». Для ответа на все эти вопросы было решено передать текст «духовным лицам» в Олонецкую епархию. Петрозаводское духовное правление, получив текст, приказало местным священникам изучить его и вынести заключение о пригодности перевода для карельских приходов. Решение священников оказалось неблагоприятным: подготовленный новгородским семинаристом текст Евангелия был признан подходящим только для карелов шести приходов Олонецкого и Петрозаводского уездов. Сегодня можно сказать, что это блестящий результат. В России в этот период очень часто оказывалось, что «переводы совершались не на народные инородческие языки, а на какую-то тарабарскую смесь этих языков.» Но в Олонецкой епархии текст Евангелия в переводе Сердцова признали неудачным. Было заявлено, что на территории Петрозаводского уезда проживают такие карелы, у которых «язык корельский есть вовсе испорченный и неправильный, а иные хотя и понимают, но в другом смысле». Поскольку речь в данном случае шла об обитателях Шелтозерского, Шокшенского и Рыборецкого приходов, то можно с высокой долей уверенности говорить о том, что обладателями «испорченного карельского языка» были вепсы. Для них новгородский перевод был бы совер-шенно бесполезен. Из-за позиции местного духовенства текст Сердцова не был опубликован. Это решение объясняется рядом причин. Во-первых, олонецкое духовенство в своей массе не желало замечать острейшую проблему карельского языка, опираясь на многовековой опыт своих отцов-предшественников, которые вполне легко обходились и без такого рода познаний. Во-вторых, огромное многообразие диалектов карельского языка не внушало оптимизма: тексты, пригодные для одного прихода, оказывались бесполезными в соседнем. Местное духовенство не стремилось изучать язык местных жителей. Одним из редких исключений стала деятельность священника Горского прихода Петра Ивановича Гусева, который во время служения в своем приходе (приблизительно с 1813 по 1833 г.) перевел Евангелие от Матфея на «олонецкий» диалект карельского языка. Этот уникальный случай приобрел широкую известность. Так, олонецкий гу-бернатор А. И. Рыхлевский рекомендовал известному ученому А. М. Шегрену встретиться с Петром Ивановичем и воспользоваться его богатым опытом для новых лингвистических исследований. Такая встреча состоялась: Шегрен провел в Горском две недели, «совершенствуя с помощью священника П. И. Гусева свои познания в олонецком диалекте карельского языка». Местные церковные власти явно догадывались, что переводы Евангелия продолжаются силами некоторых приходских священников. Духовное начальство никак не содействовало им, но пыталось воспользоваться плодами труда. Так, в 1830 г. Олонецкая духовная консистория разослала во все подведомственные ей приходы распоряжение прислать сделанные священниками «из образованных» переводы Священного Писания и молитв на карельский язык. В дальнейшем предполагалось исполь-зовать эти тексты для языковой подготовки семинаристов. В 1829 г. при Олонецкой духовной семинарии был открыт класс карельского языка, «употребляемого местными жителями края» (речь шла о ливвиковском диалекте) Длительное существование карельского класса стало заметным стимулом в изучении местного «наречия». Вероятно, именно для этих занятий преподаватель Петрозаводского духовного училища П. Шуйский подготовил хрестоматию на карельском языке. Предложенные Шуйским тексты, судя по указу Синода, рекомендовались для всех духовно-учебных заведений, где преподается карельский язык, если «прежде отпечатания этой рукописи русский алфавит будет точнее приспособлен к выражению звуков карельского языка». Но ко времени одобрения рукописи П. Шуйский скончался, а чтение курса прекратилось в 1872 г. Благодаря его трудам был поставлен вопрос о том, что «инородческие» языки должны активнее использоваться в богослужебном обиходе. На общероссийском уровне эту идею наиболее отчетливо сформулировал казанский профессор-востоковед Н. И. Ильминский. Он предлагал «использование местных языков для облегчения усвоения русского языка и других учебных предметов». Сходным образом видел решение этой проблемы тогдашний министр народного просвещения граф Д. А. Толстой Его перу принадлежали следующие строки: «Конечной целью образования всех инородцев, живущих в пределах нашего отечества, бесспорно, должно быть обрусение». По его мнению, «объединение всех народностей России» могло быть достигнуто «не путем приспособления к запросам отдельных народностей, а через прохождение их че-рез правительственную однообразную для всех местностей России школу с государственным языком преподавания». Неудивительно, что взаимопонимание между этими двумя деятелями просвещения установилось быстро. Они предла-гали сделать сначала «орудием первоначального обучения для каждого племени... родное наречие его». Учителями школ для «инородцев» должны были становиться выходцы из местных народов или русские, владеющие инородческим наречием. На втором этапе обучения предполагался переход на русский язык: «.как только усвоят себе довольно значительный запас русских слов и выражений, начинают обучаться русской грамоте». На третьем этапе предусматривался переход на русский язык и совместное обучение «инородческих» и русских детей. Труды Ильминского принесли ему всероссийскую известность и влияние. С большим уважением к казанскому ученому относился влиятельнейший государственный деятель конца XIX в. обер-прокурор Синода К. П. Победоносцев. «В глазах Победоносцева, других петербургских сановников и высших церковных иерархов глубоко преданный традиционным устоям русской монархии профессор Ильминский был главным знатоком религиозного дела у инородцев». С 1870-х гг. использование «инородческих языков» в богослужении вышло на первый план, стало обязательным критерием успешной миссионерской деятель-ности по всей России. Высочайшее одобрение получила концепция Н. И. Иль- минского, который горячо призывал православных пастырей осваивать языки местного населения. Он, в частности, писал: «Религиозное движение сердца не-сравненно сильнее и глубже возбуждается, когда христианские истины слышатся инородцами на языке родном, нежели на русском, хотя бы последний был для них знаком в некоторой степени. Это потому, что родной язык непосредственно говорит и уму, и сердцу». Но одного осознания важности дела оказалось недостаточно. Требовалась предельно тщательная, скрупулезная работа, направленная на подготовку кадров переводчиков и на создание текстов проповедей, привязанных к конкретным диалектам карельского языка. Все эти усилия неизбежно должны были привести к подлинному расцвету переводческой деятельности. В конце XIX в. перевод Священного Писания на карельский язык стал более успешным, чем прежде, делом. Причины этого заключались как в накопленном опыте переводческой деятельности, так и в том, что влиятельные современники обратили внимание на энтузиастов-переводчиков Священного Писания и оказали им поддержку. Так, в Петербурге на русском и карельском языках был издан «Карельско-русский молитвенник для православных карелов», составленный Е. И. Тихановым, и «Начала христианского учения» А. Логиновского (1882). Современные исследователи высоко оценивают это издание: «В настоящее время молитвенник Тиханова считается лучшим по орфографии печатным изданием на одном из ливвиковских диалектов карельского языка, а именно на самозерском говоре». Эти труды стали важным подспорьем для священников, готовых проповедовать и вести богослужение на карельском языке. В 1895—1897 гг. аналогичные усилия предпринял Архангельский епархиальный комитет православного миссионерского общества, выпустивший несколько духовных брошюр для карелов Кемского уезда Архангельской губернии. Эта работа была продолжена и в начале ХХ в. По данным отчета епархиального архиерея, при миссионерском обществе рабо-тал Переводческий комитет, основной заслугой которого стало издание Евангелия от Иоанна, переведенного на карельский язык священником Тунгудского прихода Архангельской епархии К. Дьячковым. Характерной чертой этого времени стало появление все новых стимулов для изучения языков. Помимо профессиональных требований, и ранее предъявляемых духовными властями к священникам, отныне появился внешний фактор. В Олонецкой и Архангельской епархиях началась борьба с панфинской, а с 1905 г., со введением закона о веротерпимости, и лютеранской пропагандой. Современные исследования показывают, что угроза лютеранского влияния оказалась сильно преувеличенной. Но ее следствием были вполне реальные перемены в сознании многих просвещенных олонецких пастырей. В начале ХХ в. было достигнуто единство мнений: в 1907 г. священники Олонецкой епархии осознали необходимость изучения карельского языка и использования знаний в пастырской деятельности. Об этом свидетельствуют постановления миссионерского съезда духовенства, проходившего в Видлицах. Обсуждая программу усиления преподавания церковнославянского языка в приходах, священники отмечали: «желательно было бы, чтобы в карельских местностях богослужение соверша-лось поочередно то на церковнославянском (для русского населения), то на карельском языке. При этом желательно, чтобы богослужение для карелов совершалось непременно на карельском языке». Финский язык, напротив, использовать не рекомендовалось, «так как последнее еще более будет способствовать офинению и олютераниванию карел». Наоборот, богослужение на родном карельском языке «будет возбуждать в карелах симпатию к православному бого-служению и православному духовенству». Из данных начала ХХ в. вырисовывается довольно благоприятная картина дальнейшего интенсивного развития «инородческих» языков и их использования в богослужебном обиходе. При этом формировались грамматические правила, обогащался словарный запас, по сути дела «с нуля» создавалась национальная интеллигенция. В конечном итоге повышался статус «инородческих» языков. Ведь «степень использования в издательском деле является индикатором тех условий», которые язык имеет для своего функционирования в качестве литературного. Судя по публикациям в епархиальной периодической печати, процесс перевода отдельных фрагментов Евангелия интенсивно продолжался благодаря усилиям энтузиастов из числа священников, свободно владевших «инородческими» языками. В 1907 г. опубликовано Пасхальное Евангелие, переведенное «природным кареляком», дьяконом Уножского прихода Стефаном Троицким. В этом же году псаломщик Кондокского прихода Иван Никутьев «адаптировал к особенностям местного говора Евангелие от Марка и некоторые поучения». С 1902 по 1917 г., находясь на должности миссионера, священник П. А. Преображенский переводил на карельский язык наиболее популярные молитвы и все четыре Евангелия. «Евангельские переводы и азбука, составленные им, были изданы архангельским миссионерским комитетом, который опубликовал также Священную историю для карелов». Аналогичные труды развернулись во многих епархиях России. При этом религиозная тематика неизменно оставалась преобладающей, но «в результате стремлений православного миссионерского движения к языковой стандартизации в некотором количестве печаталась и светская литература, буквари, учебники и т. п.». Так, созданная в Казанской епархии Переводческая комиссия организовала перевод богослужебных книг на 20 языков, а «самое количество сделанных Комиссиею изданий и переводов на инородческие языки простиралось в 1899 г. до 1 599 385 экземпляров». Сходная деятельность началась в Архангельской, Вятской, Оренбургской, Самарской, Саратовской, Уфимской епархиях. Не всегда переводы оказывались удачными. Так, в 1910 г. в земской печати Олонецкой губернии появилась статья крестьянина Антропова, который лично ознакомился с одним из священных текстов на карельском языке. Крестьянин вспоминал: «...священник давал читать на карельском языке краткую Священную Историю. И тяжелее и непонятнее этого занятия ничего не было в школе. Тяжелее потому, что русские буквы не могут правильно обозначить произношения многих карельских слов. Непонятнее потому, что книги были переведены на олонецкое наречие, т. е. как говорят в Олонецком уезде». Несмотря на все трудности и недостатки, миссионерская политика Православной Церкви приводила к формированию религиозной интеллигенции из числа «инородцев». Кроме того, благодаря ее деятельности преодолевался несомненно существующий в сознании многих российских граждан «барьер “бытового” статуса языков восточно-финских народов». Стоить ли говорить о том, что в Советское время никакие работы по созданию перевода Священного Писания на карельский язык не велись. И лишь с падением советского диктата работы в этой сфере были возобновлены. 4 мая 2003 года, в воскресенье, в большом зале Карельской государственной филармонии состоялась презентация Нового Завета на карельском языке. В этот же день презентация полного издания Священного Писания на карельском языке состоялось в селе Коткозеро Олонецкого района, а на следующий, 5 мая, - в Олонце, в здание музыкальной школы. В презентации приняли участие гости из Финляндии, Швеции и Голландии. Сотрудничество Петрозаводской епархии с Институтом перевода Библии (Хельсинки) началось в 1990-х годах. С данного епископом Петрозаводским и Олонецким Мануилом благословения началась очень трудоемкая и важная работа по переводу Священного Писания на карельский язык, его отдельных частей и текстов. Институт перевода Библии (ИПБ) был основан в 1973 году в Стокгольме, чтобы познакомить со Священным Писанием неславянские народы бывшего СССР. ИПБ имеет два отделения - в Хельсинки и Москве. В задачи хельсинского отделения, работающего на пожертвования и благотворительные взносы, входят организация и осуществление процесса перевода на финно-угорские языки, в том числе - карельский и вепсский. В рамках 25-летия (1977г.) ИПБ осуществляет юбилейный проект: занимается переводом второй части Библии - Нового Завета - на 15 языков народов Российской Федерации. Перевод Нового Завета на ливвиковский диалект карельского языка пришелся на 300-летний юбилей столицы Республика Карелия. Это достигнуто благодаря активной работе карельских ученых, учителей, широкого круга общественности из Петрозаводска, районов республики и сотрудников ИПБ. Большую организационную работу провел Государственный комитет РК по делам национальной политики. К 2004 году на карельский язык уже были переведены и распространены детский вариант Библии "Жизнь Иисуса", Евангелие от Марка, Евангелие от Иоанна, Евангелие от Луки, Евангелие от Матвея, Деяния Апостолов, Писания апостола Павла. Новый Завет тиражом в 10 000 экземпляров выходит в свет с типографии имени Анохина. Книги доставлены в районы республики, учебные заведения, библиотеки, переданы в общественные организации, Петрозаводскую Епархию. Выход в свет Нового Завета - это не только духовный подарок всем жителям республики. Написанный на нормированном карельском языке, он, несомненно, пополнит ряд произведений карельской литературы и послужит красочным, интересным художественным пособием для изучающих родные языки. Информационный отдел Петрозаводской и Карельской епархии по материалам: 1) Пулькин М.В. Переводы Евангелия на карельский язык в XIX —начале XX в. Вестник ПСТГУ III: Филология 2010. Вып. 4 (22). С. 123–131

2) Антонова Н. Новый Завет на карельском языке к 300-летию Петрозаводска // Госкомнац РК сообщает / Карелия официальная. Официальный портал Правительства Республики Карелия.

2020 год.