Новости Омской митрополии

14 Декабря 2015
Слово митрополита Омского и Таврического Владимира на начало Великого поста


(4/17 декабря)

Агнице всеблаженная Варваро,

Божественне озарившися светом Святыя Троицы Трисолнечным

и в купели утвердившися в побеждение лести отеческия,

веру исповедала еси Христову…

(из тропаря святой великомученице Варваре)

 

 

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

Дорогие во Христе братья и сестры!

Сегодня Святая Православная Церковь празднует память святой великомученицы Варвары. Именование её великомученицею означает, что эта угодница Божия претерпела особо жестокие муки за верность Христу. И действительно, страдания, перенесенные Варварой, были вдвойне тяжки: ведь ей, совсем еще юной девушке, пришлось испытать не только физические муки, но и предательство самого близкого ей на земле человека – родного отца. Жизнь и подвиг святой великомученицы Варвары – яркий пример того, о чем предупреждает Господь Своих последователей: предаст же брат брата на смерть, и отец – детей (Мк.13:12). Святая Варвара, эта истинная ученица Христова, не только на словах, но и на деле поступила согласно Его словам: Кто любит отца или мать более, нежели Меня, недостоин Меня (Мф.10:37).

Будущая мученица родилась в конце III – начале IV веков в городе Илиополе Финикийском (современное поселение Баальбек в Ливане). Мы не знаем ее настоящего имени: ведь слово «варвара» означает просто «чужеземка», то есть представительница народа, не являвшегося носителем античной греко-римской культуры. Вероятнее всего, мученица действительно была финикиянкой по происхождению, а в истории осталась под именем Варвары, то есть Чужеземки, потому, что казнившие девушку языческие власти, не желая ее посмертной славы среди последователей Христа, запретили разглашать ее имя. Известно лишь, что отцом ее был некий язычник Диоскор, человек знатный и богатый. Отец Варвары рано овдовел, и, как это часто бывает в подобных случаях, вся его любовь и забота сосредоточилась на единственной дочери.

Диоскор любил дочь той слепой, не признающей никаких границ и потому зачастую удушающей любовью, которую мы и сейчас нередко видим по отношению к единственным детям у одиноких отцов и в особенности матерей. Такие родители видят смысл своей жизни исключительно в заботе о ребенке или же, наоборот, считают смыслом жизни ребенка вечное ублажение родителя, «положившего все силы на его воспитание», избавление родителя от одиночества (кстати, оба этих подхода, несмотря на внешнее противоречие, нередко сочетаются в одном человеке). Родителям с подобными взглядами неприятна сама мысль о том, что у ребенка может быть своя, отдельная от них жизнь, и потому они окружают ребенка – в каком бы возрасте тот ни находился – чрезмерной опекой, буквально не давая ему и шагу ступить без их сопровождения и подсказки, а в случае, если тот все же пытается проявить самостоятельность, строго «наказывают» его, пуская в ход самые разные способы: от обвинении в неблагодарности и «показательных» сердечных приступов до угроз. Именно так относился к дочери и Диоскор: в своем стремлении опекать Варвару, как только возможно, максимально оградить ее от опасностей и дурного влияния (а также, возможно, не допустить более тесного, чем с отцом, душевного сближения дочери с кем-либо), он с раннего возраста запер ее в специально выстроенном для этой цели роскошном доме с высокой башней, приставив к ней доверенных служанок и строго-настрого запретив Варваре выходить за пределы своего жилища. Возможно, здесь сыграло свою роль и тщеславие: в те времена девическая скромность считалась большим достоинством, и Диоскору было весьма лестно, что его дочь превосходит скромностью всех девушек Илиополя – ведь она не только не кидала нецеломудренных взглядов на мужчин, но и вовсе не видела мужских лиц, кроме лица собственного отца, и не вела нескромных разговоров не только с лицами другого пола, но даже с подругами, которых у нее совсем не было. О том, каково будет жить в подобном затворничестве самой Варваре, Диоскор, вероятно, и не задумывался: не то же ли самое нередко видим мы и в наше время, когда родители, из тщеславного желания «воспитать ребенка, которым можно гордиться» (то есть соответствующего некому «идеалу», придуманному ими самими или их окружением), заставляют своего отпрыска заниматься чем-либо совсем ему неинтересным, но «престижным», получать «престижную» профессию, любой ценой достичь успеха во всех «престижных» областях жизни, нимало не задумываясь при этом – а нужно ли это самому ребенку, будет ли это благоприятным для его души, характера, жизни? Увы, нередко такое стремление родителей вырастить «правильное» чадо жестоко калечит несчастную «гордость семьи»…

Нечто похожее могло произойти и с Варварой – и наверняка произошло бы (примеров тому можно найти немало), если бы в жизнь девушки, по неизреченной милости Своей, не вмешался Сам Господь.

Пока Варвара была мала, одиночество не очень тяготило ее. Ведь другой жизни, общения с ровесниками она не знала, и одинокие игры в саду, наблюдения за прилетавшими в сад птицами, уроки музыки и рукоделия, которые давали ей няньки, занимали ее достаточно, чтобы не чувствовать себя несчастной. Но время шло, девушка росла, в ее душе появлялись ранее неизвестные ей желания и непонятная тоска. Все чаще и чаще задумывалась она о том, что там – за стенами, в том мире, где ежедневно бывал ее отец и даже ее собственные служанки, но куда самой ей не было доступа. Из окна своей высокой башни Варвара часто любовалась окружающей природой, горами и долинами, покрывавшимися весной прекрасными цветами, ночным небом, сиявшим мириадами звезд. Девушка была уже знакома с человеческим искусством: Диоскор постарался украсить жилище своей любимицы лучшими произведениями местных мастеров, покупал ей самые красивые украшения и разноцветные ткани на платье. Но природа вокруг была еще прекраснее, чем самые лучшие творения человека. Как же появилось все это, какой великий Художник создал такую красоту?

Будь Варвара более образованной, она, вероятно, обратилась бы в поисках ответа на свои вопросы к книгам языческих поэтов и философов и, может быть, даже стала приверженкой одной из философских школ. Но в те времена образование считалось мужским занятием, совершенно не нужным девушке – и потому в роскошно убранной башне Варвары не было книг. Она пыталась спрашивать своих нянек и служанок, и те, будучи язычницами, отвечали, что мир создали боги, которым так усердно поклоняется ее отец. Сам Диоскор на расспросы дочери отвечал то же самое и показывал ей деревянных идолов, богато украшенных золотом, серебром и драгоценными камнями, перед которыми ежедневно приносил жертвы.

Но объяснения отца и нянек не казались Варваре убедительными. Как могли боги, которые, если верить языческим мифам, боролись друг с другом за власть, убивали друг друга, блудили друг с другом и с людьми – иными словами, мало чем отличались от людей, причем даже не от самых лучших и уважаемых из их – создать такой прекрасный мир? Судя по мифам, они и между собой не могли договориться – как же могло столь совершенное и гармоничное творение быть произведением их рук? И разве могли полновластные владыки такого мира вести себя столь мелочно? Кроме того, Варваре казалось странным, чтобы создатели вселенной могли нуждаться в жертвах – ведь язычники, в отличие от древних иудеев, воспринимали жертвы не просто как выражение своего почтения к божествам, но именно как пищу для них, без которой боги не могли обойтись.

Варвара начала самостоятельно размышлять о том, каким же должен быть тот Бог, что сотворил мир, и в конце концов пришла к выводу, что этот Бог должен быть единым Творцом и Владыкой Вселенной. Сердце девушки загорелось желанием узнать как можно больше об этом Боге, поклоняться Ему, служить Ему всей своей жизнью. С этих пор Варвара не могла думать ни о чем другом: ее перестали интересовать и наряды, и украшения, и даже жизнь за стенами дома, к которой она еще недавно так стремилась.

Варваре по-прежнему не дозволялось покидать дома и видеться с кем-либо, кроме отца и доверенных служанок, поэтому некому было рассказать ей о Едином Боге-Троице, о Божественной любви, о воплощении, Крестной смерти и Воскресении Христовом. Но Господь, видя искреннее стремление Варвары к Нему, Сам открывал девушке Себя, несмотря на, казалось бы, непреодолимые препятствия к этому. Так исполнились на ней слова Христа: Дух дышит, где хочет (Ин.3:8). Вскоре Варвара получила и возможность непосредственно познакомиться с христианами и Христовым учением.

Хотя Варвара никогда не покидала дома и никто, кроме отца и служанок, не видел ее лица, в Илиополе уже давно шла слава о дочери Диоскора, как об удивительно красивой и скромной девушке: ведь отец не упускал случая похвалиться дочерью перед друзьями и знакомыми, да и служанки любили поговорить с подругами о своей прекрасной молодой госпоже. Кроме того, Диоскор был знатен и богат, и многие жители Илиополя желали бы породниться с ним. Поэтому, когда Варвара достигла брачного возраста, молодые люди и их родители наперебой начали засылать сватов в дом Диоскора.

Конечно, Диоскору не хотелось расставаться с единственной и любимой дочерью, но, согласно представлениям общества тех времен, у девушки из хорошей семьи был только один путь: выйти замуж, стать законной женой и матерью наследников своего мужа. Остаться незамужней – «старой девой» – считалось несчастьем и даже позором, причем не только для самой девушки, но и для ее родителей. Поэтому Диоскор, выбрав самых лучших из сватавшихся к Варваре женихов, отправился в башню дочери и, подробно описав ей молодых, богатых и знатных искателей ее руки, предложил девушке выбрать любого из них в мужья.

Но Варвара, как уже было сказано, давно не думала больше ни о чем, кроме познания Неведомого Бога, и не желала ничего, кроме служения Ему, и только Ему Одному. Если бы Варвара уже была знакома с христианством, она бы могла объяснить, что ее сердце склоняется к монашеству («девству ради Христа», как это называлось в те времена), что одному Христу она желает уневеститься. Но ничего этого девушка пока не знала, и потому могла лишь сказать отцу, что не хочет замуж.

Удивленный и раздосадованный Диоскор принялся убеждать дочь, сначала лаской, потом строгостью. Но тут проявился горячий и сильный характер Варвары, унаследованный ею от властного отца. С невиданной прежде решительностью и твердостью девушка объявила, что, если отец и дальше будет принуждать ее вступить в брак, то не сможет больше называться отцом, потому что она покончит с собой!

Конечно, если бы Варвара уже была христианкой и знала, что самоубийство – это хула на Духа Святого, страшный грех, когда человек как бы бросает Богу в лицо бесценный дар жизни – она бы не произнесла таких слов. Но не будем забывать, что девушка была еще только на пути к познанию Бога, и многие понятия пока оставались у нее языческими.

В тот момент Диоскор увидел в дочери самого себя, свои собственные черты, и понял, что она действительно способна исполнить свою угрозу. Боясь неосторожным давлением погубить дочь, он отступил и с тех пор больше не пытался явным образом склонить ее к вступлению в брак.

Однако своего намерения выдать дочь замуж Диоскор все же не оставил. Отец не в силах был понять причин, по которым Варвара отказывалась от столь, казалось бы, замечательных женихов и прекрасного будущего в довольстве и почете, к тому же и сама девушка пока не могла внятно объяснить свои стремления, не до конца еще ясные и ей самой. Диоскор решил, что всему виной слишком долгое одиночество в башне: быть может, не имея подруг и не видя никого из мужчин, кроме отца, Варвара стала нелюдимой, начала страшиться посторонних людей, и потому сама мысль о браке пугала ее? Желая исправить собственную ошибку, Диоскор решил позволить дочери выходить в город и общаться там с любыми женщинами и девушками, с какими она только пожелает. Отец надеялся, что таким образом удастся победить ее нелюдимость, а разговоры с подругами – которые наверняка начнут судачить о женихах – и наблюдение за жизнью замужних женщин убедят ее, что в браке нет ничего страшного, и заставят также стремиться к замужеству.

Сам Диоскор в это время собирался в дальнее путешествие по важным делам. Уезжая, он дал указания слугам к его возвращению построить новую баню с двумя окнами, выходящими на юг – в честь двух главных божеств финикийцев, Ваала (олицетворения солнца) и Астарты (олицетворения луны).

Варвара очень обрадовалась разрешению отца выходить в город. Хотя жизнь за стенами больше не привлекала ее так, как раньше, однако она надеялась, общаясь с горожанками, узнать хоть что-то о Неведомом Боге, Которого уже возлюбила всем сердцем.

Конечно, замысел Диоскора – отпустить дочь в город, пусть и в сопровождении служанок, позволив ей общаться, с кем захочет – мог бы иметь весьма опасные последствия. Проведя почти всю свою жизнь в строгом уединении, не будучи знакома с опасностями и соблазнами окружающего мира, неопытная и наивная девушка могла легко попасть в беду и под влияние плохих людей. Но Варвара была настолько погружена в свои размышления о Боге, что не испытывала интереса к знакомству ни с кем, кроме таких же, как она сама, скромных девушек, увлеченных мыслями о божественных предметах. Удивительно ли, что такими девушками, встреченными Варварой в Илиополе, оказались молодые христианки?

Общаясь с новыми подругами, Варвара с детской непосредственностью поведала им размышления, которым предавалась в своей уединенной башне, свое стремление познать Единого Бога – Творца мира – и служить Ему всей своей жизнью. В ответ девушки поведали ей о Боге, Едином в Трех Лицах, о Сыне Божием, воплотившемся и пострадавшем ради нашего спасения, о Его Воскресении. Надо сказать, что по тем временам это был очень смелый поступок: христиане были жестоко гонимы, и за одно только именование себя христианином – не говоря уже о проповеди! – человек мог быть казнен. Но девушки-христианки видели, что Варвара говорит искренне и действительно всей душой стремится к Богу. Могли ли они скрыть от нее Того, в Ком она видела единственный смысл своей жизни?

Рассказы подруг стали для Варвары тем же, чем бывает вода для человека, страждущего от жажды в знойной пустыне. Она нашла, наконец, ранее Неведомого Бога! Ее душа и сердце были объяты любовью ко Христу, она желала как можно скорее, приняв Крещение, навсегда соединиться с Ним.

Как раз в эти дни в Илиополь, под видом странствующего купца, прибыл христианский священник. Местные христиане помогли Варваре встретиться с ним, и он, в течение нескольких дней подробно разъяснив ей христианское учение и должным образом подготовив к принятию Таинства, крестил девушку во имя Отца и Сына и Святого Духа. От своего духовного отца Варвара узнала и о девстве ради Христа, к которому, сама того не зная, давно стремилась. Убедившись в твердости ее намерений, священник принял ее обеты, и с этих пор Варвара принадлежала к числу христианских девственниц (монахинь). Вскоре после этого духовный отец Варвары покинул Илиополь, дабы посетить христиан в других городах Финикии. Варвара же в уединении своей башни подвизалась в посте и молитве. Служанки, конечно, замечали это, но ничего не подозревали, полагая, что их госпожа таким образом поклоняется богам своего отца или, может быть, следует какому-либо другому языческому культу, которых в те годы на Востоке было множество и которые, в отличие от Христианства, не преследовались правительством.

Как и все новоначальные христиане, Варваре очень хотелось как можно скорее рассказать всем людям вокруг о Христе, о Его Воскресении и любви к людям, о счастье быть христианином. Но духовный отец и другие христиане успели предупредить ее о гонениях и о том, что это может навлечь беду на илиопольскую общину. Поэтому Варвара старалась хранить молчание, хотя это было очень нелегко.

В это время слуги и нанятые ими по указанию Диоскора работники заканчивали постройку бани, о которой говорил перед своим отъездом хозяин. Как он и приказывал, в южной стене бани были пробиты два окна в честь его главных божеств.

Как-то раз, гуляя по саду, Варвара подошла к месту постройки и, увидев два прорубленных окна, вспомнила об отцовском приказе. Ей показалось очень неприятным, что в бане, которую будут посещать ее отец и она сама, окна будут напоминать о языческих божествах. В то же время это показалось ей удобным случаем свидетельствовать о Христе, не нарушая запрета духовного отца и братьев и сестер общины. Девушка решила, что окон будет не два, а три – в честь Лиц Пресвятой Троицы.

Подойдя к работникам, Варвара попросила их пробить в южной стене еще одно окно. Когда же слуги и работники сослались на приказ ее отца и сказали, что боятся его гнева, Варвара пообещала им свою защиту: ведь они действовали не самовольно, а по приказу молодой хозяйки! Зная, что Диоскор очень любил дочь и ни в чем ей не отказывал, работники решили послушаться нового указания и прорубили третье окно.

Вскоре после этого вернулся из поездки Диоскор. Поприветствовав дочь, он, как всякий рачительный хозяин, отправился осматривать дом, в том числе и возведенные в его отсутствие постройки. Увидев, что в бане, вопреки его указаниям, прорублено не два, а три окна, Диоскор разгневался и начал бранить своих слуг, которые, видимо, недостаточно хорошо следили за работой. Но те отвечали, что третье окно было прорублено по личному приказу его дочери.

Удивленный Диоскор позвал к себе Варвару и спросил ее, зачем ей понадобилось прорубать в бане третье окно. Конечно, Варвара могла бы промолчать или сослаться на свою прихоть: отец, привыкший ни в чем ей не отказывать, наверняка не стал бы долго сердиться. Но девушке так хотелось рассказать любимому отцу о Христе, чтобы он мог разделить с ней неизреченную радость об обретении Истинного Бога! Она привыкла доверять своему родителю и решила, что в этом случае запрет духовного отца можно нарушить – ведь отец, конечно, не причинит ей зла.

Варвара открыто и доверчиво призналась отцу в том, что три окна в бане были прорублены в честь Бога-Троицы, сотворившего весь мир, и принялась рассказывать ему о своей вере – обо всем, что успела узнать от духовного отца и подруг.

Удивление Диоскора постепенно сменилось ужасом: так значит, его дочь стала христианкой, одной из тех, кто объявлены в Римской империи вне закона, она стала государственной преступницей! Отец принялся убеждать Варвару оставить христианство, умолял, грозил, описывал ей пытки, которым подвергают упорных христиан, но девушка оставалась непреклонна. Разве могла она отречься от своего Спасителя и Небесного Жениха, Который был смыслом ее жизни и Которому она обещалась служить?

Страх Диоскора за будущее дочери перешел в негодование, а затем и в ярость. Ослепленный гневом, он выхватил меч и бросился на Варвару. Девушке ничего не оставалось, как броситься бежать…

Братья и сестры! Наверняка многие из вас сейчас осуждают Диоскора, поднявшего руку на родную дочь за то лишь, что она решила последовать Христу. Но вспомните: не похожим ли образом поступают и многие современные родители, в том числе и те, кто считают себя православными христианами, ходят в храм, исповедуются и причащаются? Мы уже говорили о том, что нередко родители считают ребенка своей собственностью, призванной исполнять их желания и строить свою жизнь только так, как того пожелают его отец и мать. А если ребенок все же решает проявить самостоятельность и сделать собственный выбор – не дурной, нет, и не противный христианской совести, но всего лишь отличающийся от выбора родителей – родительская любовь нередко переходит в ярость, родные и любящие люди начинают вести себя не лучше злейших врагов. Конечно, в наше время родители-христиане вряд ли бросятся на ребенка с ножом (хотя, к великому сожалению, бывают и такие случаи), но ведь сломать человеку жизнь и в конечном счете погубить его можно и без оружия! Мало ли знаем мы историй, когда родители – даже верующие! – разбивали семью своего ребенка, посмевшего жениться «не на той» или выйти замуж «за не того», запрещали получить любимую профессию и тем зарывали в землю данный чаду Богом талант, мешали его монашескому постригу или, наоборот, заставляли стать монахом вопреки его призванию, а в случае сопротивления чада такому произволу проклинали его, отрекались от него и делали все, чтобы «в наказание» испортить ему жизнь, как в духовном и душевном, так и в материальном плане? Много можно привести примеров такой уродливой родительской «любви», граничащей с собственничеством и даже ненавистью… И если так ведут себя родители, считающие себя христианами, то удивителен ли поступок язычника Диоскора?

Спасаясь от гнева отца, Варвара выбежала за ворота – никто из слуг не решился остановить молодую хозяйку – и бросилась в горы, начинавшиеся сразу за домом. Ей удалось найти расселину, по выступам которой можно было подняться на самый верх горы. Взобравшись туда, Варвара спряталась в пещере. К несчастью, ее заметили пастухи, пасшие тут же свои стада, и, когда Диоскор с мечом в руке подбежал к ним и спросил, не видели ли они его дочь, один из них, из страха перед мечом, указал на пещеру, где скрылась девушка.

Диоскор за волосы выволок непокорную дочь из ее укрытия и, жестоко избив, словно последнюю рабыню, притащил домой и запер в темной, тесной и душной каморке без окон и дверей. У двери он поставил стражников-рабов, строго приказав, чтобы никто не смел передавать девушке ни пищи, ни воды. Так, в заключении, томимая голодом и жаждой, Варвара провела три дня и три ночи. Все это время отец пытался убедить ее отречься от Христа, обещая полное прощение, но Варвара, несмотря на любовь к отцу, оставалась верной своему Господу. Она хорошо помнила некогда сказанные Им слова: Кто любит отца или мать более, нежели Меня, недостоин Меня (Мф.10:37).

По прошествии трех суток Диоскор решил прибегнуть к последнему средству: он отправился к римскому правителю города Мартиниану и рассказал ему, что его дочь стала христианкой и отвергает отеческих богов. Диоскор просил Мартиниана, чтобы тот, угрожая девушке пытками, склонил ее к отречению от Христа и возвращению к вере отцов. Мартиниан согласился, и Диоскор, выведя дочь из темницы, силой привел ее к правителю, произнеся при этом, в своем озлоблении, следующие страшные слова: «Я отрекаюсь от нее, потому что она отвергает богов моих, и если она не обратится к ним снова и не поклонится им со мною вместе, то не будет мне дочерью, а я не буду ей отцом: мучай ее, державный правитель, как будет угодно твоей воле!».

Можно только догадываться о том, что пережила в эту минуту Варвара, преданная самым близким, родным и любимым человеком, на которого она с раннего детства привыкла смотреть как на своего защитника…

Увидев перед собой юную и прекрасную девушку, Мартиниан пожалел ее красоту и решил, что, в силу молодости, Варвару будет нетрудно переубедить. Он ласково заговорил с девушкой, убеждая ее исполнить свой дочерний долг и послушаться отца, поклонившись богам. Расточая комплименты ее красоте, юности и благородству, правитель уговаривал Варвару не лишать себя всего этого, равно как и отцовской любви, ради чуждой веры. Мартиниан говорил – и это было правдой – что, если Варвара возвратиться к почитанию языческих божеств, ее ждет прекрасное будущее, довольство и счастье. Но девушка отвечала, что давно уже решила отказаться от мирских благ ради того, чтобы быть со своим Господом и Спасителем Иисусом Христом. Тогда Мартиниан, все еще ласковым голосом, стал убеждать ее пожалеть свою молодость, говоря, что дальнейшее упорство вынудит его прибегнуть к пыткам, хотя он этого совсем не хочет. На это Варвара отвечала : «Я всегда приношу Богу моему жертву хвалы и хочу сама быть Ему жертвою, ибо Он Един есть Истинный Бог, Творец неба и земли и всего, что на них. Ваши же боги – ложны и бессильны».

Разгневанный такими словами девушки, правитель, все еще надеясь избежать применения пыток, решил подвергнуть Варвару моральному истязанию, дабы сломить ее дух и заставить покориться. Он приказал своим слугам раздеть девушку донага и в таком виде поставить перед всеми собравшимися.

Конечно, для такой скромной и целомудренной девушки, какой была Варвара, было невыносимо стоять обнаженной перед бесстыдными взглядами множества мужчин. Но что был для нее этот позор в сравнении со страхом навсегда лишиться общения со Спасителем? И девушка по-прежнему стойко исповедала себя христианкой.

Тогда Мартиниан, не видя другого выхода, приказал начать пытки. Варвару бросили на землю и долго секли плетью, сделанной из воловьих жил, так что по спине девушки потоками текла кровь. Затем иссеченную спину, превратившуюся в кусок оголенного мяса, начали растирать жесткой тканью из верблюжьего волоса и острыми черепками. Боль была велика, но Варвара переносила ее с таким мужеством, словно была не нежной юной девушкой, а суровым, закаленным в боях воином. Впрочем, не каждый ли христианин – воин Христов, облеченный в броню веры и любви (см. 1Фес.5:8) и укрепляемый Самим Господом?

Ничего не добившись, Мартиниан приказал бросить Варавару в темницу, надеясь, что она, испугавшись дальнейших мук, все же одумается. Едва живая от ран, девушка в своей камере со слезами молилась Христу, прося Его об укреплении. И Господь Сам явился Своей верной невесте, представ перед ней в неизреченном свете и обратившись к ней с такими словами: «Дерзай, невеста Моя, и не бойся, ибо Я с тобою, Я охраняю тебя, Я взираю на подвиг твой и облегчаю твои болезни. За твои страдания Я уготовляю тебе в Моем Небесном чертоге вечную награду, итак, претерпи до конца, чтобы вскоре насладиться вечными благами в Царствии Моем!».

Сказав так, Господь прикоснулся к ранам Варвары, от чего они сразу же закрылись, и стал невидим. Варвара же, чье сердце до краев было наполнено любовью ко Христу, остаток ночи в радости славословила Его.

Свидетелем этого удивительного чуда стал и еще один человек: женщина-христианка по имени Иулиания. Она видела, как отец вел Варвару на суд к правителю, и, услышав, что эту красивую знатную девушку будут судить за веру во Христа, вместе с толпой зевак отправилась ко дворцу. Когда же Варвару вывели из дворца и бросили в темницу, Иулиании, следовавшей за стражниками, удалось разузнать, в какой именно камере держат исповедницу. С наступлением темноты она подкралась к окну темницы и видела молитву Варвары и все, что произошло потом. Пораженная увиденным, а также и тем, что столь юная и хрупкая девушка переносила страдания с таким мужеством, Иулиания решила следовать за Варварой всюду и, если будет нужно, вместе с нею пострадать за Христа.

На следующий день Варвару вновь привели к правителю. Увидев, что девушка совершенно здорова, будто ее и не пытали, Мартиниан изумился, но не подал виду, решив использовать и это необъяснимое событие в своих целях. «Видишь, как милостивы к тебе боги?» – сказал он Варваре. «Хотя ты и не чтишь их, однако они чудесным образом исцелили тебя. Возблагодари же их, принеси им жертву!».

«Нет, правитель, – отвечала Варвара, – это не боги исцелили меня – они бессильны, и мне не за что благодарить их. Исцелил меня Иисус Христос, Бог мой, Который врачует всякие болезни и мертвым подает жизнь, Ему я с благодарностью поклоняюсь и себя приношу Ему в жертву».

Слыша такие слова и видя, что Варвара продолжает упорствовать в своей верности Распятому Богу, Мартиниан пришел в настоящую ярость. По его приказанию девушку подвергли страшной пытке: подвесив ее за кисти рук к ветви дерева, палачи стали раздирать ее тело железными крючьями, опалять зияющие раны горящими свечами и бить по голове молотом. Затем Варваре отрезали груди, так что кровь хлынула рекой. Вытерпеть такие страдания вряд ли было бы под силу даже самому крепкому мужчине; но Варвара, укрепляемая Самим Господом, лишь громко молилась Ему, прося помочь ей вынести все и навсегда соединиться с Ним в Небесных обителях.

Иулиания, стоявшая в толпе зевак, видела все и не могла сдержать рыданий при виде мук невинной девушки. Охваченная состраданием к Варваре и возмущением против творящейся несправедливости, она, забыв обо всем, начала громко, во всеуслышание обличать Мартиниана и его палачей, не стыдившихся так глумиться над беззащитной. Стражники немедленно схватили Иулианию, и на вопрос, кто она такая и какой веры придерживается, женщина, вдохновленная подвигом Варвары, бесстрашно ответила: «Я – христианка!». Мартиниан немедленно приказал подвесить ее на дереве рядом с Варварой и подвергнуть той же пытке.

Варвара, видя и слыша это, вновь начала молиться Господу – уже не только за себя, но и за сестру свою во Христе Иулианию, прося Христа укрепить их обоих. Молитва ее была услышана: Иулиания, так же как она сама, стойко переносила страшные муки за имя Христово.

Видя, что мученицы, несмотря на перенесенные пытки, все еще живы и не сломлены духом, Мартиниан приказал отвести Иулианию в темницу, где раньше держали Варвару, а саму Варвару, раздев донага, водить по городу с издевательствами и побоями. Затем так же провели по городу Иулианию. Но обе мученицы, предпочитая позор вечной разлуке с Небесным Женихом, продолжали громко прославлять Христа.

Видя, что никакая сила не могла отвратить Варвару и Иулианию от Христа и заставить их вновь поклониться идолам, и что их беспримерное мужество, напротив, может склонить многих жителей Илиополя на сторону христиан, Мартиниан приказал умертвить мучениц, отрубив им головы.

А что же Диоскор, спросите вы? Увы, сердце этого некогда любящего – а на самом деле гордого и эгоистичного – отца ожесточилось настолько, что он не только не пожалел свое единственное чадо, но даже сам вызвался быть палачом «опозорившей» его дочери!

Не так ли и многие современные родители отрекаются от своих детей, якобы опозоривших их, «не оправдавших их надежды»?

Мученицы шли на смерть без страха, с радостью: ведь для них смерть была не концом всего, а, напротив, началом новой, совершенной жизни, полного и вечного единения со Христом. Когда головы их, отрубленные немилосердным отцом и одним из стражников, скатились на землю, их чистые души уже возносились в Небесные селения, в неизреченное ликование и славу…

Один из илиопольских христиан, по имени Галентиан, бывший свидетелем казни Варвары и Иулиании, выкупил их тела у стражников и тайно предал христианскому погребению. Верные часто приходили помолиться на гробнице мучениц. После того, как главой всей Римской империи стал благочестивый император Константин и гонения на христиан были совершенно прекращены, над могилой Варвары и Иулиании был воздвигнут храм.

В VI веке мощи святой великомученицы Варвары были перенесены в Константинополь, а спустя несколько веков (предположительно, в XII веке) – на Русь, в Киев, где и были положены в новооснованном Михайловском Златоверхом мужском монастыре. В 30-е годы прошлого века монастырь был упразднен атеистическими властями, и мощи великомученицы были перенесены в Киевский собор святого равноапостольного князя Владимира, где покоятся и доныне.

Дорогие во Христе братья и сестры! Мы с вами знаем, что лучший способ почитать святого – это по мере сил подражать ему собственной жизнью. Конечно, многие из нас, выслушав страшную и удивительную повесть о подвиге святой великомученицы Варвары, спрашивают сейчас себя: «А смог бы я вытерпеть такое?». И, вероятно, многие честно отвечают себе – нет, не смог бы…

Но здесь, дорогие, необходимо вспомнить вот о чем: ведь и мученицы Варвара и Иулиания смогли совершить свой подвиг отнюдь не благодаря собственным силам! Их укреплял Сам Господь, это Его силой они вытерпели то, что, казалось, вытерпеть было невозможно – у них же самих была лишь горячая любовь ко Христу, упование на Него и искреннее желание остаться с Ним, не предать Его, несмотря ни на что. Так свободная воля человека, предавшаяся воле Господней, приобщившаяся к Спасителю, приобщилась к Его силе и всемогуществу, сделала возможным невероятный подвиг – ибо невозможное человекам возможно Богу (Лк.18:27).

Братья и сестры! Эти любовь, упование и стремление быть с Богом – именно то, чему мы должны подражать, вспоминая подвиг святых Варвары и Иулиании. Если в этом мы уподобимся славным мученицам, то и нам поможет Господь достойно совершить наш собственный жизненный подвиг. Конечно, в наше время мало кто из нас может подвергнуться пыткам за веру во Христа – но мало ли встречается в повседневной жизни ситуаций, когда перед человеком встает выбор: поступить по-христиански и пострадать (физически, материально, морально), быть оставленным даже собственными близкими родственниками, или же избежать страданий и со всеми сохранить «добрые отношения», но при этом предать Христа? И какой же выбор мы должны сделать, помня о выборе святой великомученицы Варвары?..

Будем же молиться Господу нашему Иисусу Христу, прося Его помочь нам взрастить в себе христианские качества верности и любви и укрепить нас на жизненном пути, дабы никогда нам не быть отлученными от нашего Упования; будем же просить и предстательства за нас святой великомученицы Варвары, восклицая вместе со всей Святой Православной Церковью: «Варвару святую почтим: вражия бо сети сокруши и, яко птица, избавися от них помощию и оружием Креста, всечестная!».

Аминь.