Среди обилия выставочных стендов, представляющих достижения многочисленных строи­тельных организаций, интересующий нас объект нашелся не сразу. Но помогла… церковь. Белоснежная модель-копия нижегородского храма в честь святых Петра и Павла — с мельчайшими деталями, резными оконцами, маковками куполов — была словно маячок. Вывеска над стендом: «Российская ассоциация реставраторов». Нижегородские мастера традиционно принимали участие в международном научно-промышленном форуме «Великие реки», проходившем на Нижегородской ярмарке с 13 по 16 мая.

Сфера деятельности реставраторов сродни врачам-реаниматологам. Только реставраторы возвращают к жизни давно, казалось бы, утраченные шедевры архитектуры. И когда храмы, некогда порушенные, оживают на глазах и предстают перед нами в своем трогательном величии, невольно думаешь: произошло настоящее чудо! Стоит же за этим ежедневный, кропотливый творческий процесс, требующий полнейшей самоотдачи.

О призвании православного реставратора, о команде единомышленников, о современных технологиях в реставрационном процессе — наш разговор с генеральным директором ООО «Нижегородский реставратор» Алексеем Анциферовым.

Сомневаться некогда

— Алексей Владимирович, как становятся реставраторами? Как, например, рождался ваш коллектив? Где будущие специалисты учились своей профессии?

— Наши реставраторы, в своем большинстве, выпускники иконописной школы Троице-Сергиевой лавры. Это творческий костяк. Сам я, кроме того, имею базовое образование — окончил Иркутское художественное училище. Вообще мы занимаемся реставрацией храмов и икон с 1996 года. Всего в нашей мастерской трудятся около 80 человек. Не все, конечно, имеют специальное (иконописное) образование, но у многих за плечами профильные художественные училища и вузы, и они уже на практике приобретали реставрационные навыки. Одни готовят доски для икон, другие специализируются на самой иконописи, третьи — на реставрационных технологиях.

Со временем появились свои архитектор, штукатуры. И мы стали выполнять более широкий спектр работ. В нашей команде трудятся и молодые — те, кто только окончил Нижегородское художественное училище, и 50 летние опытные мастера: налицо преемственность поколений.

— Помните ли вы свой первый отреставрированный храм? Трудно было?

— Хорошо помню. Это был Успенский храм на Ильиной горе в Нижнем Новгороде. Исторический памятник, который мы в 2003 году приняли в плачевном состоянии. Практически с нуля пришлось восстанавливать иконостас, выполнять большой комплекс работ по росписи здания.

Скажу так: задачи перед реставраторами стоят серьезные, и порой кажется, что невозможно их реализовать. Иногда появляются сомнения в том, что возродить совершенно разрушенный храм в наших силах. Но с помощью Божией, с помощью наших святых появляются люди, которые содействуют решению возникших проблем, находятся жертвователи. Очень помогает нам в работе епархиальное подразделение «Зодчий». Мы с ним в плотном контакте, постоянно общаемся, сотрудничаем.

Чтобы храмы «дышали»

— Если я правильно понимаю, одна из главных задач реставратора при восстановлении фресковой росписи — соблюдение исторической точности. Что помогает ее достичь? Вы опираетесь лишь на документальные источники? Или творчес­кое решение мастера, его видение как иконописца тоже существенно влияет на итог реставрационных мероприятий?

— Конечно, большой объем работы посвящен сбору информации об изначальном виде храма. Для этого перед собственно реставрационным этапом приходится немало времени провести в архивах. Это нелегкая, но обязательная составляющая. Если же выясняется, что интересующие нас данные не сохранились, то в такой ситуации мы можем применять сравнительный анализ: какое, допустим, художественное решение было использовано в аналогичных храмах. И уже исходя из накопленного опыта, из представления о том, как это все должно соответствовать канону, штришок за штришком создается фресковое изображение. Многое — сюжет, концепция — зависят от того, в честь кого храм освящен.

— Интересно, каков промежуток времени между двумя знаменательными событиями — началом реставрационных работ и освящением обновленного храма?

— По-разному бывает. Недавно был в работе достаточно сложный храм в честь святых Жен Мироносиц, имеющий четыре придела. Вроде бы один храм, но для его восстановления потребовался колоссальный объем и строительных работ, и реставрационных — по росписи и иконостасам. Добавлю, что попечительскому совету нужно было найти большую сумму средств. И процесс затянулся на два года. А бывает, что и полугода хватает, чтобы возродить церковь. Все очень индивидуально.

— Алексей Владимирович, какие новые современные технологии применяются сегодня для успешной реставрации?

— Православная архитектурная традиция достаточно консервативна, и новинки, в том числе в сфере реставрации, не так легко приживаются. Для внедрения измененной технологии должно быть веское основание, одного лишь факта новизны недостаточно. Должна в этом вопросе присутствовать определенная доля скепсиса.

Вместе с тем православные иконописцы и зодчие всегда стараются идти в ногу со временем, берут на вооружение все самое лучшее. Характерный пример — силикатные краски, используемые нами сегодня в реставрации. Конечно, мастерам прошлого не был знаком этот современный материал, изобретенный немецкими производителями. По своим параметрам силикатные краски очень близки натуральной фреске, которая позволяет стене «дышать». Однако процесс их применения, по сравнению с оригинальным аналогом, менее трудо­емок. То есть технологически мы оказываемся в выигрыше: на храмовых стенах не образуется глухая пленка, они дышат, при этом изображение, выполненное силикатными красками, получается долговечным.

— Каковы особенности реставрации зданий, выполненных из разных материалов? Над чем, например, труднее работать: над деревянной церковью или над каменной?

— Зависит от конкретной ситуации. А вообще восстановление каменного храма требует гораздо большего комплекса работ. С деревянным все более понятно: там, например, почти никогда не бывает росписей, что решает многие проблемы. Это более простой храм и в постройке, и в эксплуатации, и в реставрации. Но, конечно, бывают памятники в очень плохом состоянии, имеющие однако же большую ценность. Некоторые из них по сложности реставрации превосходят каменные церкви.

— Как вы смотрите на то, что сейчас в строительстве, в том числе и культовых зданий, технологии меняются в сторону упрощения и удешевления? Например, вначале возводят монолитные стены из бетона, затем облицовывают их кирпичом…

— Я с осторожностью отношусь к подобным нововведениям, особенно когда используются некачественные материалы: это самое опасное. Ну, сделали монолитную коробку, а затем заштукатурили, покрасили. Вроде и не видишь, что там находится под штукатуркой. А на самом деле храм не «дышит». Это неправильно, в дальнейшем при эксплуатации могут возникнуть проблемы.

Некоторые строители сегодня сооружают тонкие монолитные своды якобы потому, что из кирпича их никто не сумеет выложить. Это неправда, есть хорошие бригады каменщиков, которые могли бы с этой задачей справиться. Но так — подешевле и побыстрее. А потом своды промерзают, появляется грибок, начинает отлетать штукатурка…

Потрудиться в юбилейный год

— Над какими нижегородскими храмами вашим реставраторам предстоит потрудиться в ближайшем будущем?

— В настоящее время мы занимаемся серьезным долгосрочным проектом — росписью стен Александро-Невского кафедрального собора. Работаем совместно с московскими иконописцами — выпускниками Троице-Сергиевой лавры. Проект реализуется четвертый год, практически половина работ уже выполнена. Объект имеет особенность: до революции, в XIX веке, храм не был расписан полностью, то есть в наследство от истории нам досталось только начало росписи.

Этот год у нас юбилейный — год преподобного Сергия Радонежского, и владыка Георгий определил нам для реставрацион­ных работ несколько храмов в честь преподобного: в нижегородском Печерском монастыре, в балахнинской Покровской обители. На Бору мы уже занимаемся храмом в честь этого святого второй год. Деятельность ведется в рамках проекта «Сергиевская слобода».

— Сколько длится средний рабочий день реставратора? Часто ли приходится трудиться сверхурочно?

— Вот такого, чтобы ты «закрылся» от работы, когда настает официальный час ее окончания, — этого нет. Все-таки все творческие люди работают 24 часа в сутки: ведь не знаешь, когда вдохновение тебя посетит. Бывает, мысли о том, как надо бы лучше решить художественное оформление, и во время обеда, и в минуты отдыха появляются. Выходит, наша профессия — «круглосуточная». По-другому не получается.

Игорь Чистяков

При цитировании ссылка (гиперссылка) на сайт Нижегородской митрополии обязательна.