Фотографии раскрываются при нажатии мышкой на миниатюры. При использовании устаревших браузеров фотографии можно открыть с помощью правой кнопки мыши >>> открыть в новом окне.

За время кровавого похода большевиков против Церкви (1918 -1938гг.) были репрессированы десятки тысяч иерархов, священнослужителей, монашествующих, мирян. Среди жертв красного террора много наших земляков, проповедовавших заповеди Христовы на территории Карелии.

Многие прославили Господа мученической кончиной, безропотным перенесением страданий и лишений в лагерях, тюрьмах, ссылках. Они умирали с верою, с молитвою и покаянием.

«Репрессии в Карелии, – пишет известный исследователь этой темы И. Чухин, – проходили по общим планам Центра, на основе решений ЦК ВКП (б) и приказов НКВД СССР». Как и всем республикам и областям СССР, республике сверху был отпущен свой специальный «лимит», который было необходимо выполнить. И. Чухин в своей книге называет следующие цифры: в 1937 г. «лимит» в общей сложности предполагал репрессировать 3700 человек (2800 – I категория, расстрел; 900 – II категория, лишение свободы).

Огромные масштабы репрессий в Карелии родились, по данным И. Чухина, из двух агентурных разработок, заведенных районными отделениями НКВД еще в 1936 г. Эти разработки получили названия «Повстанцы» и «Диверсанты». Реализация первого началась в июне 1937 г. Все районные отделения НКВД включились в соревнование по борьбе с «повстанцами». В рамках этого дела арестовывались различные категории «контрреволюционеров»: троцкисты, эсеры, меньшевики, в их числе оказалось и духовенство. Самое большое число священнослужителей, по сведениям И. Чухина, было репрессировано в Заонежском, Пудожском, Кемском, Олонецком районах. Всего в ходе этой операции было арестовано: священников, диаконов, монахов – 63 человека, «церковников» – 124 человека, сектантов – 28 человек.

Самым «передовым» в борьбе с врагами народа оказался Заонежский райотдел (РО) НКВД: на территории Заонежского района находилось большее, по сравнению с другими районами республики, количество духовенства и действующих храмов. В этом райотделе еще с 1927 г. существовала агентурная разработка «Чудотворцы», которая спустя десять лет (в рамках разработки «Повстанцы») была реализована под названием «Церковники» (в результате было репрессировано 60 человек из более чем 500 репрессированных жителей района).

Аресты производились сотрудниками Заонежского РО НКВД без предъявления обвинительных материалов, лишь на основании справок местных сельсоветов. Справки-характеристики на тех, кого планировалось арестовать, председатели сельсоветов писали под диктовку начальника райотдела милиции, в его кабинете. Согласно установившейся практике, арестованным не давали читать протоколы допросов. В них оперативными работниками вносились показания, «изобличавшие» обвиняемых, с признаниями собственной вины и именами «сообщников». В результате круг лиц, подлежавших аресту, расширялся. Для того, чтобы получить подпись под документом, следователи зачитывали лишь подлинные показания, опуская сфальсифицированные. Зачастую начальник Заонежского отделения НКВД заранее писал протоколы допросов, содержащие признания во всех предъявляемых обвинениях от имени тех арестованных, которые еще ни разу не были на допросе. Следственная практика в Карелии те годы ничем не отличалась от общепринятой. Генеральным прокурором СССР А. Вышинским был сформулирован тезис о том, что признание обвиняемым своей вины является главным доказательством. Именно на этом – на «выбивании» признаний – строилось все «следствие» 1937 г. В работе с арестованными применялись избиения, угрозы, издевательство, допрос «стойка», непрерывный допрос, фальсификация материалов. Следствие велось далекими от уголовного права методами: помимо «выбивания» показаний от измученных бессонницей арестованных, «корректировки» протоколов, широко использовались показания умственно отсталых людей.

Аресты заонежского духовенства начались в июле 1937 г.. По версии, сфабрикованнной в РО НКВД, в районе существовала «контрреволюционная повстанческая организация, подготовлявшая вооруженное восстание в целях свержения советской власти и реставрации капитализма в СССР». Организатором ее был «назначен» епископ Трофим (Якобчук), который в 1926 г. был выслан из Москвы за «религиозную деятельность» и отбывал долгую ссылку в Карелии. На момент ареста он жил в д. Масельская Гора Толвуйского сельсовета. Епископа Трофима, которому в мае 1937 г. исполнилось шестьдесят восемь лет, обвинили в руководстве повстанческой организацией, якобы созданной им и действовавшей с 1927 г. Он был арестован 27 июля 1937 г. Вслед за ним арестовали еще двух человек, священника Петра Смирнова и жену высланного священника, служившую сторожем при храме, Лидию Шежемскую. Они обвинялись в руководстве контрреволюционными повстанческими группами на территории тех сельсоветов, где жили. На основании сфальсифицированных протоколов допросов этих первых трех человек, обвиненных в руководстве и активном участии в повстанческой организации, начались массовые аресты духовенства, церковнослужителей и мирян по всему Заонежью, которые продолжались на протяжении осени и зимы 1937-1938 гг. В дополнение к этому, тех, кто в годы гражданской войны оказался в Финляндии или в приграничных с ней районах, обвиняли в шпионаже и связях с иностранной разведкой. Некогда многолюдный Заонежский район пустел на глазах.

Во всех следственных делах, без исключения, на первом допросе арестованные отказывались признать предъявленные обвинения. Но в процессе «расследования», после применения следователями запрещенных методов воздействия на заключенных, характер их показаний меняется. Протоколы допросов, составленные в Заонежском райотделе НКВД, заранее отпечатанные на машинке, почти не отличаются друг от друга. Написанные казенным, канцелярским языком советского судопроизводства, с традиционными языковыми штампами того времени, все они содержат признания в собственной вине и списки лиц, причастных к «преступной деятельности». Как правило, «правдивые» показания начинаются со слов: «Я убедился в том, что следствию все известно, а поэтому решил говорить только правду. Признаюсь в том, что до дня моего ареста я являлся активным участником контрреволюционной организации».

Таким образом, после получения многочисленных «признаний», выявления так называемых сообщников, а также выяснения обстоятельств дела была реализована разработка органов НКВД под названием «Церковники». В результате все арестованные священнослужители Заонежского района обвинялись по различным пунктам 58-й статьи УК РСФСР, согласно которой были приговорены к расстрелу. Расстрелы начались в конце октября и продолжались до марта 1938 г. Всего за шесть месяцев 1937 г. в районе не осталось не только духовенства, но и многих верующих, членов церковных советов. С этим связано и относительно большое число арестованных в районе женщин (21 человек). К духовной оппозиции властям была отнесена и большая группа учителей.

В большинстве дел, заведенных в ходе этой операции, содержатся лишь необходимые судебно-следственные документы, без приобщения других материалов, которые бы выступали в качестве доказательств (проповеди, речи, переписка, личные, финансовые и имущественные документы и т.п.). Единственным исключением является содержащаяся в материалах уголовного дела на кижского священника отца Алексея Петухова его проповедь, сказанная в последний, перед арестом настоятеля и закрытием церкви, престольный праздник Преображения – 19 августа 1937 г. Это были дни тяжелых испытаний для пастыря, который боролся с превращением храма в светский музей. Когда после закрытия в 1936 г. Преображенской кижской церкви никто из верующих не надеялся больше в Светлое Христово Воскресение переступить порог этого храма, отец Алексей, вопреки всем светским решениям, провел в нем пасхальную службу. И все лето 1937 г. священник, как это было на протяжении двухсот лет и до него, встречал прихожан в древнем храме, бесстрашно исповедуя свою веру. В проповеди в день Преображения Господня 1937 г. отец Алексей обратился к своей пастве с такими словами: «Сегодня мы, дорогие слушатели, вспоминаем и празднуем Славное Преображение Пречистаго Тела Господа нашего Иисуса Христа, которое произошло во время Его земной жизни на горе Фаворе в присутствии трех любимейших учеников. В память этого события ваши прадеды выстроили и освятили сей великолепный храм, а ваши отцы и деды богато и художественно его украсили. Свыше двух столетий храм этот служит украшением вашей местности, а сейчас пользуется вниманием со стороны верующих и неверующих. В день храмового праздника позвольте поздравить Вас с двойным праздником и побеседовать вообще о Церкви и также о вере православной. Церковь Христова в Слове Божием часто сравнивается с кораблем. Плывет этот корабль Христов по житейскому морю, на нем есть кормчие и матросы, на нем есть также и пассажиры – это сыны Церкви. Все ждут тихой пристани и приятного путешествия. Корабль Христов – Церковь Православная, теперь переносит страшную бурю и находится в страшной опасности. За 1000 лет существования Православной Церкви на Руси никогда она не была в столь тяжелом положении, как сейчас. С одной стороны, религиозное невежество самих христиан, религиозное равнодушие, ненависть к вере, а с другой стороны – современное безбожие, неверие и распри в самой Церкви, все это вместе подняло страшную бурю, все устремились на Церковь, чтобы обессилить ее, вконец разбить ее. Враги христианства не дремлют, враги напрягают все силы, чтобы утопить священный корабль Христов и уничтожить веру православную. Но мы знаем, что на корме корабля церковного стоит невидимо Небесный Кормчий – Господь наш Иисус Христос. Мы знаем из Священного Писания, что даже врата адова не одолеют Церковь, мы знаем, что этот корабль не погибнет до конца мира, и что рано или поздно он придет к тихому и верному пристанищу. Но мы и то знаем и видим, что в эту безбожную бурю многие из плывущих на корабле гибнут, гибнут и по чужой, и по собственной вине. Жаль их, и к ним всегда применим голос Кормчего, Спасителя: «Бодрствуйте, будьте готовы!»

Итак, ревет буря, тьма безбожная вокруг, волны заливают корабль, а мы на корабле спим непробудным сном! Довольно спать! Нужно работать, нужно употреблять все законные меры, способы и все усилия, чтобы довести корабль до тихой пристани, и на нем самим спастись. Поэтому в первую очередь мы должны: усилить хождение в храм в праздничные дни к богослужениям, изучать Закон веры православной, дать детям религиозное воспитание, теснее сомкнуться около Церкви, открыто показать врагам веры, что мы Церковь нашу любим, любим Ея учение, богослужение и Ея влияние на жизнь. Если Церковь Христова жила во времена гнета языческого, во времена господства всяких нечестий и лжеучений, то и теперь, что бы не случилось, какие законы бы не были изданы, какая-либо безбожная проповедь не раздавалась, Церковь устоит, и православная вера не погибнет, лишь бы мы не спали, были ревностны для веры, и помогли бы общему делу спасения.

Итак, долой уныние и сон смертельный, который ведет к вечной погибели. Будем все трудиться для Христа, для Его Церкви и Его Евангелия. И через общие наши усилия, с помощью Божией доведем корабль – Церковь Христову до тихой пристани, и с нею сами спасемся. Аминь». Безусловно, каждое слово этой проповеди в 1937 г. могло стоить жизни. Так и случилось: в конце октября того же года отец Алексей был арестован, а 20 ноября расстрелян.

Массовые аресты, проходившие по всей Карелии, не могли не затронуть и петрозаводское духовенство. В столице республики к концу 1930-х гг. осталось всего две действующие кладбищенские церкви. В одной из них, во имя св. вмц. Екатерины, служили тихоновцы, в другой, Крестовоздвиженской – обновленцы. Репрессии коснулись и тех и других. Дело, заведенное на священнослужителей Екатерининской церкви, содержащее в числе прочих материалы на протоиерея Николая Богословского, дало основание к канонизации этого пастыря в сонме новомучеников и исповедников Российских. К сожалению, сведения о нем очень скупы и в основном почерпнуты из анкеты, находящейся в деле.

Священномученик Николай Петрозаводский (Николай Иванович Богословский) родился 3 мая 1875 г. в деревне Паяницы Петрозаводского уезда (впоследствии — Заонежского района) Олонецкой губернии в семье священника. После окончания Казанской духовной семинарии в 1897 г. он был рукоположен в сан священника, после чего продолжил свое образование в Казанской духовной академии, которую к тому времени, несмотря на начавшиеся гонения, сумел сохранить ее ректор, епископ Анатолий (Грисюк). Спустя три года отец Николай окончил академию, но служить в храме стал только с 1925 г. – сверхштатным священником Святодуховского кафедрального собора в Петрозаводске. Через год он был возведен в сан протоиерея, а 30 октября 1929 г. утвержден штатным соборным священником. В конце того же года храм закрыли, и его причт и община перешли служить в кладбищенскую церковь во имя св. вмц. Екатерины (после ухода оттуда обновленцев). Отец Николай жил в Петрозаводске со своей матушкой, Александрой Георгиевной, детей у них не было. В течение семи лет, до дня своего ареста, священник служил в Екатерининской церкви. В июле-сентябре 1937 г. было арестовано все духовенство этого храма по обвинению в создании «контрреволюционной организации церковников». В ходе непродолжительного «следствия» велись допросы, которые начались сразу же после ареста и продолжались в течение двух месяцев. Только одному Богу ведомо, что пришлось пережить в условиях неволи и мучений отцу Николаю, которому к тому времени было уже шестьдесят два года. Но он не подписал ни одного из тех протоколов, в которых от него требовалось признать выдвинутые против него обвинения в «контрреволюционной деятельности». 2 ноября 1937 г. тройка НКВД Карельской АССР приговорила отца Николая к расстрелу. Протоиерей Николай Богословский был расстрелян 4 ноября 1937 г., в день Казанской иконы Божией Матери. 25 марта 2004 г. на заседании Священного Синода под председательством Патриарха Московского и Всея Руси Алексия II от Петрозаводской и Карельской епархии в Собор новомучеников и исповедников Российских XX в. был включен священномученик Николай.

Каковы были последствия репрессий духовенства для епархии? Характеризуя ситуацию, И. Чухин приводит в своей книге выдержку из доклада наркома внутренних дел КАССР С.Т. Матузенко на XIV областной партконференции: «Сегодня на территории Карелии остался один поп, да и то только потому, что болен подагрой и не может ходить. Со всеми остальными попами дело покончено. (Смех в зале)». Такая политика государства привела к тому, что в 1940-е гг. Олонецкая епархия перестала существовать как самоуправляющаяся: были разрушены или закрыты практически все храмы, уничтожено духовенство.

«Последствия этих гонений, – по словам игумена Дамаскина (Орловского),– сказываются и по сию пору. Массовое уничтожение святителей, просвещенных и ревностных пастырей, подвижников благочестия понизило нравственный уровень общества, из народа была выбрана соль, что поставило его в угрожающее положение разложения…». Осуществленные за последний период в епархиях канонизации святых новомучеников являются свидетельством возрождения прерванной на многие десятилетия традиции прославления подвижников веры и благочестия.

Информационный отдел Петрозаводской и Карельской епархии по материалам статьи Басовой В. А. «Судьбы православных подвижников Петрозаводской и Карельской епархии в годы репрессии» опубликованной на сайте http://arhispovedniki.ru, 2018 год