Епископ Астраханский Мефодий (Петров)

Предлагаем статью руководителя Миссионерского отдела Иваново-Вознесенской епархии игумена Виталия (Уткина) об удивительном подвижнике благочестия XVIII века, уроженце Холуя епископе Астраханском Мефодии (Петрове). Она опубликована на сайте "Былое. История и современность".

Уроженец Холуя епископ Астраханский и Ставропольский Мефодий (Петров) (1700 – 1776) был аввой, духовным наставником преподобного Назария Валаамского, одного из самых ярких тружеников русского монашества рубежа XVIII – XIX веков, возобновителя Валаамского монастыря, издателя самого знаменитого в России сборника творений святых отцов – «Добротолюбия».

Валаамский игумен Назарий

Именно к епископу Мефодию пришел будущий игумен Назарий юным послушником, от руки этого святителя воспринял монашеский постриг, от него перенял опыт внутреннего умного делания и монашеского жития, им же был рукоположен в иеродиакона и иеромонаха.
Будущий епископ Мефодий родился в 1700 году в семье священника Холуйской слободы Суздальской епархии Петра и при крещении был назван Мелетием. Ныне Холуй – это поселок в Южском районе Ивановской области. Здесь расположен замечательный художественный музей с большой коллекцией икон. И это совсем не случайно.
Вот, что говорит о Холуе известный владимирский историк В.Березин в своем описании храмов Шуйского и Ковровского уездов: «Село Холуй на реке Тезе давно известно за пределами Владимирской губернии благодаря тысячам икон, которые массами приготовляются здешними иконописцами и развозятся затем офенями по всем уголкам нашего Отечества».
Офени – это перехожие торговцы, их центром было село Алексино (территория бывшего Ряполовского княжества, ныне – Савинский район Ивановской области). Офенями был выработан или сохранен с незапамятных времен свой особый язык, словарь которого составил В.И.Даль.
В.Березин продолжает: «Иконописное мастерство существовало в Холуе уже в XVII столетии; в писцовых книгах 1628 – 1631 годов упоминается в Холуе иконописец Лаврушка Иванов. В некоторых частных документах сохранились известия о том, что в XVIII столетии посылались из разных мест учиться иконописанию в Холуй ученики. Таким образом, и тогда уже иконописание не было в Холуе случайным явлением, а общим занятием и ремеслом жителей». «Таким, - добавляет В.Березин, - оно остается и до настоящего времени». Затем он продолжает: «Слобода Холуй принадлежит к древнейшим поселениям Владимирского края. Она упоминается в половине XVI века».
Действительно, в это время здесь находились соляные варницы Троице-Сергиева монастыря, а значит это место входило в сферу и духовного влияния знаменитой обители преподобного Сергия, оно посещалось ее насельниками. На самом деле, по данным археологии, Холую, как минимум, 1200 лет.
Откуда происходит название Холуй? На реке Тезе так называли специальный плетеные из ивняка сетки или запруды, которыми перегораживали реку наискосок, но не на всю ее ширину. От холуев на Тезе и пошло, вероятно, название села Холуй. Действительно, в те времена Теза изобиловала рыбой и бобрами. В лесах обитало много пушного зверя.
Рядом с Холуем, на Введенской горе располагалось большое торговое село Введенское. Впоследствии его жители перешли в Холуй и даже перенесли в него свой храм, затем тесно связанный с епископом Мефодием.
Послушаем дальше В.Березина. Он пишет: «В 1613 году слобода Холуй пожалована князю Димитрию Пожарскому царем Михаилом Федоровичем». С князем Дмитрием Михайловичем Пожарским была тесно связана и Борковская Троицкая пустынь, основанная его сыном по обету отца и имевшая огромное значение в жизни епископа Астраханского Мефодия.
Какие храмы застал в Холуе сын священника Петра, маленький Мелетий? Где служил его отец, священник Петр? Как выглядело село?
Об этом В.Березин рассказывает нам так: «По писцовым книгам 1628 – 1634 годов в слободе Холуй значится церковь Живоначальной Троицы – древняа клецки, - строение вотчинниково» (то есть владельца вотчины – в данном случае князя Димитрия Пожарского), «при церкви поп Игнатий» (предшественник, а может быть и отец священника Петра, будущего епископа Мефодия) и «просфирница, да 10 келей нищих. Да в слободе два дома вотчинников, 23 двора крестьянских, нетяглых бобылей 24 двора» (то есть не обложенных податью), они делают всякое изделие на боярина, из них Гришка Игнатьев иконник. Да в той же слободе кабак, да варница Орел» (то есть место вываривания соли), «да варница Усолка, да 2 места варнишны… да 4 трубы с услолом». Все это оборудование для вываривания соли. «да в слободе два торга на Введеньев день и на Фролов день».
Но не весь Холуй принадлежал князю Димитрию Пожарскому. Часть слободы относилась к двум монастырям. В.Березин пишет об этом так: «Князь Пожарский не был в то время единственным владельцем Холуйской слободы. По тем же писцовым книгам один жребий слободы холуй принадлежал Троице-Сергиеву монастырю; в нем был двор монастырский и 18 дворов бобыльских. Другой жребий Холуя принадлежал Суздальскому Спасскому монастырю: в нем было 4 двора бобыльских. Этот жребий был положен в монастырь в 1574 году Харитоном Нефедьевым».
В 1678 году вотчина князя Димитрия Пожарского значилась за его князем Юрием Ивановичем Пожарским – внуком освободителя Москвы и сыном основателя Борковской Троицкой пустыни. В ней был 91 двор крестьянский и 28 бобыльских с населением в 325 душ мужского пола. Следовательно, население всей слободы Холуй была значительно больше.
Мелетий, будущий епископ Мефодий, вырос при Троицком храме, где служил его отец. С малых лет прилепился он душой и к монастырям, ведь часть слободы Холуй принадлежала Троице-Сергиевой лавре, здесь, как говорилось выше, был монастырский двор, в котором останавливались приезжие монахи. Посещал он и Введенский храм на горе в соседнем селе Введенском. Но больше всего его сердце лежало, видимо, к ближайшему монастырю – Борковской Никольской пустыни. Этот монастырь назывался также Троицкой пустынью.
Пустынь расположена недалеко от Холуя, на территории соверменного Южского района. В древности здесь был дремучий лес (бор), от него и получила свое название иноческая обитель.
Живший в конце XIX века владимирский историк Н.Голышев, оставивший нам описание Борковской пустыни, так говорит об ее основании: «Монастырь основан иждивением князя Иоанна Дмитриевича Пожарского по завещанию его родителя князя Дмитрия Михайловича Пожарского. В несчастную годину междуцарствия, в 1612 году, князь Дмитрий Михайлович, идя с дружиною на избавление Москвы, на сем месте имел остановку на несколько времени, и вместе с прибывшей сюда новой дружиной дал обет перед всемогущим Богом мужественно понести все трудности и опасности в предстоящей борьбе с многочисленными врагами и отечественными изменниками, и не щадить самой жизни, чтобы отстоять Москву и спасти Отечество. В память сих святых чувств в благодарность Богу, тогда же положил основать на оном месте обитель во имя св.Николая Чудотворца».
Мы знаем, что князь Димитрий Михайлович Пожарский после неудачного штурма Москвы первым ополчением лечился от ран в своем селе Мугреево-Никольское, расположенном на той же территории современного Южского района Ивановской области.
Именно сюда прибыло посольство от формируемого в Нижнем Новгороде ополчения, с приглашением князя Димитрия Пожарского власть во главе рати. Ополчение возглавил архимандрит Дионисий. Князь согласился и встретился с идущими к нему воинскими отрядами там, где сейчас расположена Борковская пустынь. Здесь же, по преданию, явилась ему икона святителя Николая Чудотворца. Он дал обет построить на этом месте монастырь. Но, как мы слышали, читая текст Н.Голышева, сам Димитрий Пожарский обет свой исполнить не успел. Это сделал за него его сын Иоанн.
К моменту рождения будущего епископа Мефодия Борковская Никольская пустынь просуществовал уже 50 лет. Думается, что она в полноте впитала в себя многовековые традиции монашеской жизни. Полвека – это очень много, особенно, если учесть, что наши лучшие современный монастыри, уже оказавшие влияние на жизнь целого поколения существуют после своего возрождения не более 25 лет.
Судя по тому, что епископ Мефодий приложил впоследствии огромные усилия по благоукрашению Борковского монастыря, он очень любил в детстве эту обитель.
С самой ранней юности Мелетий, будущий епископ Мефодий, жил в монастырях в качестве послушника. Думается, что среди этих обителей была и Борковская Никольская пустынь.
В 18 лет в Борисоглебской пустыни близ Суздаля он был пострижен в монашество. Судя по всему речь идет о Кидекше.
В 24 года Мелетий был рукоположен во иеродиакона, а в 28 лет – в иеромонаха Троицкого монастыря города Шуя.
Думается, можно с полной уверенностью утверждать, что ту монашескую традицию, которую епископ Мефодий передал затем игумену Назарию, он воспринял в монастырях, располагавшихся на территории современной Ивановской области.
Мы еще вернемся к Борковской пустыни, но сейчас поговорим о Шуйском Троицком монастыре. Думаю, немногие шуяне знают сейчас о том, что в Шуе была такая обитель. Она располагалась на месте современного Троицкого кладбища.
Сейчас там нет даже храма (он был уничтожен в года безбожия), а некогда располагался замечательный мужской монастырь.
Как известно, погребение родственников в значимых монастырях, на святой земле, под покровом святынь считалось у наших предков очень важным. Когда многие монастыри при Екатерине II были закрыты, погребение на их бывшей территории продолжалось, и они превратились в городские кладбища. Так случилось, например, с территорией бывшего Покровского мужского монастыря села Иваново (современная площадь Пушкина областного центра) и Вознесенского женского монастыря города Кинешма. Точно так же произошло и в Шуе с Троицким монастырем.
Время основания этой, без сомнения, древней обители неизвестно. Первоначально место, где он располагался, находилось за городом. В 1654 году, как известно, в Шуе распространилась моровая язва, во время которой чудесным образом явилась Шуйско-Смоленская икона Пресвятой Богородицы. В тот период Троицкий монастырь управлялся архимандритами, то есть был достаточно крупным и известным. В сказании о явлении Шуйской Смоленской иконы мы читаем: «И бе же, приходящее из киновии (то есть общежительного монастыря) во град Шую, Троицкий архимандрит с иконы и иноки, в соборную церковь, и обходящее кругом града, и молящее с великим умилением и со слезами Всемогущего Бога и Пречистую его Матерь и всех святых угодников Божиих, дабы Бог сотворил милосердие Свое на люди своя».
Вот несколько имен архимандритов Троицкого монастыря, известных по сохранившимся документам: 1) Варнава, 1628 г.; 2) Иона, 1631 г.; 3) Иосиф, 1644 г.; 4) Антоний, 1665 г.; 5) Симеон, 1676 г.; 6) Лев, 1678 г.; 7) Никон, 1684 г.; 8) Феодосий, 1700 г.; 9) Моисей, 1729 г.; 10) Леонтий, 1739 г.; 11) Антоний, 1748 г.; 12) Антоний, 1757 г.; 13) Евстафий, 1764 г.
Скорее всего, Шуйскую Смоленскую икону носил с крестным ходом по городу именно архимандрит Иосиф.

Епископ Астраханский Иларион

Близкий родственник иеромонаха Мефодия, будущий епископ Астраханский Иларион, родился в семье священника Суздальской епархии – возможно тоже в Холуе.
Первоначально он служил священником при Тихвинской церкви Астрахани.
Овдовев, принял монашество и был архимандритом сначала Иоанно-Предтеченского монастыря, затем - Спасо-Преображенского.
15 августа 1731 года был хиротонисан во епископа Астраханского и Ставропольского.
По свидетельству летописца, вначале был строг и суров, «не щадил и самих архимандритов, но под конец жизни стал быть кротким, добрым, разсудительным и ни мало не похожим на прежняго Илариона, чему сам не однократно удивлялся». Отличался нестяжательностью: все свои средства, как упоминает он в духовном завещании, употреблял на строительство келлий.
В 1744 году он освятил место для канала в Астрахани, который и начали рыть в том же году.
В 1745 году он был вызван в Санкт-Петербург и был жалован саном архиепископа, от которого отказался, а вместо того получил в прибавок к своей епархии города: Пензу, Саратов, Тамбов, Козлов и Корсунь, которые оставались под управлением астраханских иерархов до 1758 года.
По причине большого количества проживающих на территории епархии старообрядцев, позволил священнослужителям своей епархии совершать богослужения по дореформенным книгам, став первым епископом, благословившим существование единоверческих приходов.
30 мая 1755 года подал прощение об увольнении на покой ввиду длительной неизлечимой болезни. Не дождавшись увольнения, скончался 9 июня 1755 года. Похоронен в нижнем Успенском соборе г.Астрахани.
Мы не знаем, в каких родственных связях Иларион находился с Мефодием. Можно, однако, сделать вывод, что стремление к монашеству было характерно не только для Мелетия, будущего епископа Мефодия, но и для членов его семьи.
Современники отмечали особую духовную настроенность епископа Илариона, а в качестве его главной отличительной черты отмечали совершенную нестяжательность.
Именно епископ Иларион пригласил в Астрахань иеромонаха Мефодия. 1 августа 1731 года Мефодий был произведен в архимандрита того же Астраханского Спасо-Преображенского монастыря и был затем им 26 лет и 7 месяцев.
Этот монастырь возник во второй половине XVI века в северной части Белого города и первоначально назывался «Спасский, что в остроге».
Причиною его основания послужили такие события. Осенью 1569 года соединённая армия турок и крымских татар осадила Астрахань. Превосходство сил противника над малочисленным астраханским гарнизоном было так велико, что осаждённым приходилось надеяться только на помощь Божию. И, действительно, только чудом можно было назвать последующие события: турецкая армия неожиданно оставила свой лагерь и поспешно, будто гонимая невидимым и страшным противником, обратилась в бегство. В ознаменование этой славной победы царь Иоанн Грозный повелел построить в Астрахани монастырь в честь Преображения Господня.
Постепенно монастырь становится достаточно крупным. Во второй половине XVII века эта обитель была даже ставропигиальной, но к началу XVIII столетия он вновь подчинялся астраханским преосвященным.
В 1709 году Астрахань была практически уничтожена сильным пожаром. Пострадал и Спасо-Преображенским монастырь. Большая часть зданий ещё лежала в развалинах и даже ограду, полностью уничтоженную огнём, не было возможности восстановить. Восстановление и расцвет обители связаны с именем архимандрита Мефодия, будущего епископа.

Спасо-Преображенский монастырь г.Астрахань

Он сразу же начал сооружать в монастыре новую каменную ограду с четырьмя каменными башнями по углам. Одной из них Господь судил сохраниться и до наших дней. Это всё, что ныне уцелело от некогда славной обители. В 1873 году монастырь был упразднен и в нем разместилась Духовная семинария. В 1930 году его постройки были снесены.
Однако вернемся к трудам архимандрита Мефодия. Его стараниями в южной части обители в 1736 – 1738 годах были построены: двухэтажный каменный дом для паломников, в котором позже были устроены братские келии и две палатки; всевозможные хозяйственные постройки; ещё один каменный двухэтажный корпус с братскими келиями, кухней и трапезой.
В северной части обители, вдоль её ограды, в 1742 – 1743 годах были выстроены многие каменные хозяйственные службы: конюшня, каретник, ледник и кладовые-палатки. В западной и восточной частях монастырской ограды тоже было выстроено несколько хозяйственных помещёний.
В 1732 году по его челобитью архимандрита Мефодия Астраханский епископ Иларион благословил устроить в Спасском монастыре над святыми вратами тёплую каменную церковь в честь Преподобных Зосимы и Савватия Соловецких.
Строительство было закончено к 1756 году, и храм освящён 26 октября. В 1757 году в верхней части юго-восточной башни была устроена церковь в честь Всех Святых. В 1742 году 11 июня был снова освящён придел нижнего соборного храма – в честь Трёх святителей: Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоуста. Соборный храм засиял во всём своём великолепии, радуя и внешней красотой, и внутренним убранством насельников обители и всех астраханцев.
Вот строки из описания Спасо-Преображенской обители, сделанные самим архимандритом Мефодием: «В монастыре имеется 35 человек братии; странноприимнеческая больница для пребывания нищенствующих больных, увечных и престарелых, не имеющих своего пропитания, в которой состоит до 30 человек; школа из малолетних российских и из калмыков и болдырей безродных для обучения грамоте».
Без сомнения, Спасо-Преображенский монастырь был благоустроен и в смысле правильной организации монашеской жизни. На астраханскую землю отец Мефодий перенес все то духовное богатство, которое он собрал на протяжении многих лет своей подвижнической жизни в пределах территории современной Ивановской области, весь свой опыт.
Архимандрит Мефодий своей жизнью и деятельностью привлек к себе всеобщую любовь, так что, по смерти епископа Илариона, власти, граждане и духовенство обратились к императрице Елисавете Петровне с просьбою назначить в Астрахань епископом архимандрита Мефодия. Просьба их была уважена.
10 мая 1758 года архимандрит Мефодий был хиротонисан во епископа в городе Казани, а 12 августа прибыл в Астрахань. Об его жизни рассказывает нам дореволюционный автор книги «Архиереи Астраханской епархии за 300 лет ее существования» священник Михаил Благонравов.
«Не столько радовался древний Израиль о избавлении своем из Египта, перешед Чермное море, — пишет он, — сколько духовенство и граждане Астраханские, увидя прибывшаго к ним давно желаемаго ими пастыря. По истине пастырь сей был добрый: он был примером всякой добродетели, был правды ревнитель, кротости и смирения образец, трудолюбия и воздержания рачитель, обидимых защитник, питатель сирых и отец».
Слава о его добродетелях и святости жизни распространилась не только среди христиан, но и среди инославных и кочующих народов в Астраханской области.
Со дня пострижения в монашество и до самой смерти Мефодий вел самую строгую иноческую жизнь. Будучи и монахом, и архимандритом, и епископом, он не пропускал ни одной службы — ни утрени, ни литургии, ни малой вечерни, ни всенощного бдения, кроме случаев тяжкой болезни.
Простота его в обращении с людьми и во всей его жизни простиралась до того, что он сам участвовал во всех монастырских работах: как простой монах, в одной свитке, с заступом или с лопатою в руках, он копал гряды, сажал виноградные растения наряду с другими монахами, так что трудно было узнать, кто из них епископ. И при таких трудах он никогда не пропускал ни церковного, ни келейного правила, мало давая себе отдыха.
Особенно же епископ Мефодий прославился своим милосердием к бедным, без различия звания и вероисповедания. Кроме среды и пятницы, в которые соблюдался строгий пост, в архиерейском доме ежедневно предлагалась обильная трапеза всем приходящим бедным. Почти каждое утро рабочий народ, идя на работу, заходил прежде в архиерейский дом, где получал хлеб и квас, а нуждающиеся здесь же получали одежду и обувь, которой в архиерейском доме, в особых помещениях, всегда было много заготовлено.
В дни великих праздников, особенно в праздник Успения Божией Матери, бывало угощение всех приходящих, при чем всегда находился сам Преосвященный. Если обедавшие брали с собою и посуду, то сердобольный владыка не возбранял этого. Еще будучи архимандритом, он устроил в Спасо-Преображенском монастыре особую келью, в которой жили и обучались грамоте дети-сироты, до 30 человек; такой же приют был устроен им и при архиерейском доме.
Епископ Мефодий с особенною ревностью заботился о построении и украшении храмов Божиих. Он устроил в Астраханской епархии 19 церквей.
При нем же ризница Астраханского Успенского собора украсилась и пополнилась разными драгоценными вещами, из которых особенно замечательны: Евангелие с верхнею золотою доскою, осыпанное алмазами, яхонтами и изумрудами, стоящее до 120 тысяч рублей; потир, дискос и звездица золотые, весом 5 фунтов 7 золотников; серебряная водосвятная чаша, весом 2 пуда 9 фунтов 36 золотников.
Откуда же этот щедрый архипастырь брал средства на ycтpoeниe и украшение храмов Божиих и на столь щедрую благотворительность? Сам он не был богат, но умел обогащать других. Когда он узнавал о смерти кого либо, то не разбирая ни звания, ни состояния умершего, отпевал оного; а благодарные родственники покойника приносили к ногам епископа, кто что мог: богатые — деньги, а бедные — разные вещи; серьги, кольца, одежду и т. п. Некоторые еще при жизни завещали ему капиталы на помин души. На эти средства им устроено 22 церкви.
Усердие к нему простиралось до такой степени, что многие ежедневно откладывали понемногу из своих достатков, говоря: «это Мефодию». Благодарное Астраханское купечество подарило ему Чуркинские воды, считавшиеся лучшими из всех рыболовных участков.
Добродетельная жизнь епископа Мефодия обращала на себя внимание и Высочайших Особ, которые тоже присылали ему ценные подарки. Так Императрица Елисавета Петровна пожаловала ему драгоценную панагию, а Императрица Екатерина II присылала ему в подарок разные золотые и серебряные вещи. Так многоразличны были источники, из которых текли к епископу Мефодию средства.
Во время Пугачевского бунта епископ Мефодий проявил величие духа, неустрашимость патриота и дар прозорливости. Он отправился в Царицын и в другие места своей епархии и призывал народ не верить бунтовщикам. Утвердив свою паству в верности присягою, епископ Мефодий только в 1773 году возвратился в Астрахань.
В 1774 году Пугачев снова появился на Волге, окруженный уже громадною силою. На сторону Пугачева переходили не только одни мятежные люди и всякие бродяги, но и мирные граждане — одни по легкомыслию, другие под влиянием страха, потому что Пугачев не признававших его за царя Петра III подвергал страшным пыткам, топил или вешал. Когда слухи о злодействах Пугачева дошли до Астрахани, то между жителями ее началась борьба верности к Престолу с робостью и малодушием. Гражданские власти, не имея надежды отразить вооруженною силою громадную толпу мятежников, были в нерешительности, как поступить в таких тяжелых обстоятельствах. В это время епископ Мефодий убеждал жителей не изменять присяге на верность Императрице, уверял, что бунтовщик — не царь Петр III, который умер назад тому лет 10, а беглый донской казак Емельян Пугачев; изменникам грозил проклятием. Когда Пугачев с толпою бунтовщиков приближался к городу Черному Яру, то многие жители Астрахани, под влиянием страха, собирались бежать из города. Ободряя их, епископ Мефодий предсказал, что Пугачев не только не будет в Астрахани, но даже и Черного Яра не увидит. Действительно, Пугачев был разбит выше Черного Яра, а епископ Мефодий в тот же день утром совершил в соборе торжественное благодарственное молебствие, хотя в Астрахани никакого известия о победе над Пугачевым еще не получалось.
По усмирении Пугачевского бунта, когда сам Пугачев уже был казнен в Москве, приступили к суду и расправе с теми, которые принимали участие в мятеже. Императрица Екатерина II имела столь великое уважение к епископу Мефодию, что весь суд и расправу над духовными лицами, склонившимися на сторону самозванца, поручила ему: «что он над нами сделает, тому так и быть».
Прервем здесь повествование священника Михаила Благонравова, жизнеописателя астраханских архиереев.
Итак, во время Пугачевского восстания авторитет епископа Мефодия поднялся в Поволжье на небывалую высоту. Возможно, императрица Екатерина II посчитала такую ситуацию для власти в определенном смысле опасной. Именно поэтому она и поручила епископу устроить казнь мятежников – дабы хотя бы несколько уронить влияние владыки Мефодия в глазах духовенства и народа. Однако искренняя христианская вера епископа Мефодия привела к обратному для ожиданий императрицы результату.
Священник Михаил Благонравов описывает это так. В мае 1775 года привезли в Астрахань до 1000 человек монахов, священников, диаконов и причетников и привели к собору в оковах, оборванных, истомленных от голода и всяких невзгод тогдашнего тюремного заключения. В 2 часа пополудни епископ Мефодий велел ударять редко в большой колокол. На этот необычайный в такое время звон народ толпами спешил к собору; собралось в соборе и все духовенство.
Святитель в малом архиерейском облачении и с посохом вышел на кружало, дал несчастным знак, чтобы они к нему приблизились, посмотрел на них, заплакал и сказал: «Бог и Всемилостивейшая Государыня всех прощает, и я, по данной от нее власти, прощаю вас и разрешаю; сбивайте оковы с них!» Когда всех расковали, он осенил их крестом и сказал: «идите за мною, в соборе принесем благодарение Богу о здравии Государыни».
Когда губернатор Бекетов стал говорить Мефодию, что с бунтовщиками так не поступают, он сказал ему: «Разве они виноваты? вы — военные и все чиновники — что с пушками делали? — бежали, оставили свое звание, нарушили присягу! Разве вас попы с крестом и с кадилом могут защищать? Вы виноваты, а не попы… Вы бы сами сделали еще хуже, как бы попались в руки бунтовщиков». И Бекетов замолчал. После этого Преосвященный отпустил всех духовных по своим местам и щедро одарил их на дорогу, сказав: «поминайте за милосердие к вам Государыню».
Ко времени епископа Мефодия относится первая попытка открыть духовную школу в Саратове. В 1770 году, когда Саратов входил в состав Астраханской епархии, было основано духовное мужское училище, которое носило название «духовная семинария». Однако спустя шесть лет оно было упразднено (6 января 1777 года) в связи с открытием в Астрахани новой семинарии.
В Астраханской епархии епископ Мефодий построил 19 храмов. Вновь вернемся к истории храмов и монастырей непосредственно Иваново-Вознесеснкой земли и посмотрим, какой вклад в нее внесла храмоздательская деятельность этого великого подвижника благочестия.
Но предварительно скажем несколько слов о дальнейшей судьбе Троицкого Шуйского монастыря, где служил иеродиаконом и иеромонахом будущий епископ Мефодий.
Напомню, что в 1629 году здесь были две деревянные церкви: Троицкая с приделом в честь Казанской иконы Божией Матери и Успенская с приделами апостола Иакова, брата Господня и святителя Филарета Милостивого. Под Троицким храмом находилась усыпальница дворян Кашинцевых. Они были одними из главных ктиторов обители. В 1763 году генерал-майор Никанор Порфирьевич Кашинцев построил настоятельский корпус обители. Но в 1765 году монастырь, среди сотен других русских иноческих обителей был закрыт, а его храмы стали приходскими. Так, как в монастырской ограде и раньше размещалось самое главное кладбище Шуи, то эти храмы теперь стали кладбищенскими.

Троицкое кладбище г.Шуя. Дореволюционное фото.

В 1810 году кладбище тщанием городского головы Шуи Ивана Шилова было обнесено каменной оградой с встроенной часовней.
В 1829 года двумя братьями, купцами Стефаном и Алексеем Посылиными строится новый каменный Троицкий храм с колокольней. В храме существовали два придела – в честь Успения Пресвятой Богородицы и в честь Казанской иконы Пресвятой Богородицы (последний, теплый, освящен в 1838 году).
В Троицком храме хранился чтимый образ Святой Троицы в серебряной ризе с сребропозлащенными венцами, украшенных драгоценными камнями. Это была древняя святыня Троицкого монастыря, перед которой, конечно же неоднократно молился и будущий епископ Астраханский Мефодий.
К иконе Святой Троицы была привешена панагия с хрусталями, сквозь которые можно было видеть находящееся внутри изображение креста, сделанного из серебристой желтой нити, перевитой тончайшими синего цвета ленточками. Можно с большой долей вероятности предположить, что эту панагию к иконе привесил епископ Мефодий. Который, как мы увидим дальше, во все храмы, связанные с его жизнь на Иваново-Вознесеснкой земле, делал подобные вклады.
В новом Троицком храме находилась и старинная монастырская Казанская икона Божией Матери.
В Троицком храме хранилось и старинное напрестольное Евангелие, которое, без сомнения, читал за богослужением будущий епископ Мефодий, когда служил в Троицком монастыре сначала иеродиаконом, потом иеромонахом. Это Евангелие в серебряном окладе было вложено в обитель в 1726 году иеромонахом упоминавшейся нами в связи с историей Святоезерского монастыря Флорищевой пустыни Дионисием. Надпись на Евангелии гласила: «Лета от Рождества Христова тысяща семь сот двадцать шестого, месяца декамврия в десятый день сию книгу Святое Евангелие в Шуйский Троицкий монастырь во Святую церковь Пресвятыя Живоначальныя Троицы приложил Флорищевой пустыни иеромонах Дионисий за помяновение своих родителей, чтобы поминать у Святого жертвенника рабов Божиих за упокой схимонаха Стефана, Матфея, Евдокии и их сродников, а за него, иеромонаха Дионисия, о здравии и о спасении Бога молить, и сию книгу Святое Евангелие не продать и не заложить, и никому к себе и с того Троицкого монастыря в дом не взять, а быть сей книге святой от церкви Божии неотъемлемой никаким ухищрением во веки. Аминь».
Согласно ведущемуся исстари обычаю, ежегодно, в Духов день из Шуйского Воскресенского городского собора в Троицкий храм совершался крестный ход.
Обо всем этом нам рассказывают дореволюционный историк, преподаватель Владимирской духовной семинарии В.Березин в своем описании храмов Шуйского и Ковровского уезда и дореволюционный же историк В.Борисов в своей книге «Описание города Шуи и его окрестностей».
В советский период Троицкий храм был закрыт, а затем и полностью разрушен. Воспоминания о монастыре были стерты из памяти шуян, но кладбище сохранилось и продолжает оставаться действующим и поныне.
Епископ Мефодий построил в слободе Холуй два каменных храма.
Упоминавшийся нами дореволюционный владимирский историк В.Березин пишет, что в 1746 – 1750 годах в Холуе вместо старинной деревянной Троицкой церкви, где, где, как мы уже с вами знаем, служит отец епископа Мефодия священник Петр, был построен новый каменный храм. Далее В.Березин говорит: «В построении этого храма принимал деятельное участие Преосвященный Мефодий, епископ Астраханский, который был родом из с.Холуя; он дал для этого средства и заботился о благополучном совершении постройки, что видно из сохранившихся в церковном архиве писем его к княгине Куракиной, бывшей тогда помещицей Холуя.
Престолов в холодной церкви два: во имя Живоначальной Троицы и святых мучеников Флора и Лавра».
В 1775 году в Холуе на пожертвования епископа Мефодия был построен каменный храм в честь Введения во храм Пресвятой Богородицы с приделом в честь святителя Николая Чудотворца. Предыстория этого храма такова. Как мы уже говорили с вами, близ Холуя на Введенской горе располагалось торговое село Введенское с двумя деревянными храмами – Введенским и Никольским. Во время Смуты начала XVII столетия оно было разграблено и практически полностью уничтожено отрядом изменника Ф.Плещеева. После этого село не возобновили, а его уцелевшие жители перешли в Холуй. Сюда же перенесли и оба деревянных храма. Вот теперь вместо них в Холуе и была построена Введенская каменная теплая церковь с приделом в честь святителя Николая Чудотворца.
В.Березин описывает святыни этих двух храмов так: «В двух напрестольных крестах и Смоленской иконе Божией Матери имеются частицы святых мощей. Сохранились в церкви следующие вклады Преосвященного Мефодия: 1) Толковое Евангелие Феофилакта, епископа Болгарского, с подписью: «1742 г. Астраханского Спасова монастыря архимандрит Мефодий отдал сию книгу в Холуйскую слободу в Троицкую церковь свою келейную ради поминовения родителей наших (имена у В.Березина, к сожалению, пропущены) и подписал своею рукою». 2) Напрестольное Евангелие (изд. 1753 г.) в серебряном окладе. 3) Кадило серебряное. 4) Серебряный ковш для подаяния теплоты (приложен в 1764 г.). 5) Местный образ Рождества Пресвятой Богородицы в серебряной вызолоченной ризе. 6) Образ Свенской Печерской Божией Матери; в этом образе врезана панагия епископа Мефодия и литое изображение святого великомученика Георгия Победоносца. 7) Образ Казанской Божией Матери. 8) Золотая персидской ткани фелонь и набедренник. 9) Черная бархатная фелонь и 10) голубая объяринная фелонь».
Троицкий храм был закрыт постановлением ВЦИК от 27 декабря 1933 года и отдан под зернохранилище. Богатый семиярусный иконостас разобрали, судьба его неизвестна. В настоящее время храм возвращен Церкви.
Зимний Введенский храм не закрывался, но значительная часть икон оттуда была передана на временное хранение в Холуйский художественный музей.

Борковская Николаевская пустынь. Гравюра конца XVIII века

Особое внимание уделил епископ Мефодий Борковской Николаевской пустыни. Фактически, он спас и возобновил монастырь, закрытый, как и сотни других русских обителей в трагическом 1764 году. Закрытию предшествовал страшный пожар, в огне которого погиб первоначальный Никольский деревянный храм пустыни.
Уже через четыре года, в 1768 году епископ Астраханский Мефодий обратился в Святейший Правительствующий Синод с просьбой восстановить монастырь и пожертвовал на это личные средства. Строительством новых храмов руководили племянник епископа Мефодия священник Алексий Гаврилов и крестьянин Авраам Степанов. Уже в 1765 году, еще до решения Синода был построен храм в честь Казанской иконы Пресвятой Богородицы, первоначально освященный как Троицкий. Однако, 23 ноября 1774 года был освящен новый Троицкий летний собор, после чего в с 1787 года по благословению епископа Владимирского Виктора первоначальный Троицкий храм стал именоваться Казанским. Тогда же на средства епископа Мефодия была построена каменная колокольня, а сам монастырь обнесен каменной оградой.
Строительство велось при настоятелях (тогда так и говорили – «строителях») монастыря иеромонахе Варнаве, Викторе и Арсении.
В 1786 году произошла трагедия – был убит настоятель Николо-Шартомского монастыря игумен Иоасаф. На место убитого назначили иеромонаха Виктора, строителя Борковской пустыни. Николо-Шартомский монастырь – древняя обитель, известная с XIV века. Ее настоятелем был, например, бывший строитель Саровской пустыни архимандрит Филарет (с 1748 г.) Назначение иеромонаха Виктора игуменом Николо-Шартомского монастыря свидетельствует о той благоустроенности монашеской жизни, которая была достигнута в Борковской Николаевской пустыни благодаря попечению епископа Астраханского Мефодия.
О святынях Борковской пустыни нам рассказывает соответствующая глава из книги дореволюционного владимирского историка В.В.Косаткина «Монастыри, соборы и приходские церкви Владимирской епархии». Среди них особенно выделялись следующие:
Храмовый образ Казанской Божией Матери древней живописи на кипарисовой доске. На иконе риза и венец сребропозлащенные, в венце корона, поддерживаемая двумя ангелами, украшена разноцветными и стразовыми камнями, убрус вынизан жемчугом и цветными камнями. Образ помещен в раму, обложенную сребропозлащенным окладом, а в нем углубления, в которых находятся четыре частицы святых мощей. Между частиц мощей врезан с правой стороны древний четырехконечный крест небольшой величины под слюдой.
На правом клиросе образ Святой Троицы высокой древней работы, в сребропозлащенной ризе, в верху ризы вырезана надпись: «лета 1772 года зачася сия риза старанием Преосвященного Мефодия епископа и совершися во граде Астрахани».
Древняя икона святителя Николая Чудотворца на кипарисной доске, фон зеленый. Угодник изображен в рост без митры, правой рукой благословляет, а левой держит Евангелие. Икона обложена сребропозлащенной ризой, задняя сторона обгорела и заделана новой доской. Это та самая икона, которая явилась князю Д.М.Пожарскому и в честь которой его сыном И.Д.Пожарским был устроен монастырь.
Сребропозлащенный крест с частицами святых мощей. Внизу креста вырезана надпись: «лета 1774 года июня 1 дня построен сей крест в Борковскую пустынь в Троицкую церковь старанием Его Преосвященства Мефодия епископа Астраханского и Ставропольского».
В храме хранилась и панагия, подаренная епископом Мефодием. Подобные панагии этого архипастыря мы уже видели в Троицком храме Троицкого Шуйского монастыря и в Троицком храме слободы Холуй. Следует отметить, что святитель Мефодий особенно почитал Святую Животворящую Троицу, подобно преподобному Сергию Радонежскому, которому он всячески стремился подражать в своих подвижнических трудах. Он с детства воспитывался при Троицком храме Холуя, в слободе Холуй, как уже говорилось в предыдущих беседах, находилось и подворье Троице-Сергиевой Лавры. Именно поэтому вновь построенный храм в Борковской пустыни, бывшей до этого Никольской, он посвятил Животворящей Троице. Сама пустынь после этого стала часто именоваться Борковской Троицкой.
Панагия, о которой идет речь была сребропозлащенной, на такой же цепочке, восьмиугольная, складная, в середине вырезано Распятие, а кругом в девяти местах под слюдой частицы святынь: сударь Христов, камень Гроба Христова, смирна, власы Богородицы, кровь св.Иоанна Предтечи, часть камня, которым был побит архидиакон Стефан, мощи святых мучеников Димитрия и Феодора Тирона. На задней стороне четырехконечный крест.
Еще одна панагия, пожертвованная епископом Мефодием в Казанский храм Борковской пустыни, финифтяная, на серебряной цепочке, овальная, большая, в серебряной оправе, односторонняя, вверху изображена Казанская икона Пресвятой Богородицыв середине св.Иоанн Креститель, по бокам избранные святые.
Третья панагия, пожертвованная епископом Мефодием в Борковскую пустынь была серебряной, вызолоченной, круглой, складной, в углублении вставлен вырезанный из дерева небольшой образ Похвалы Пресвятой Богородицы, под слюдой. Мы видим, что епископ Мефодий стремился жертвовать в построенные им храмы всё то, что, по всей видимости, дарилось ему его благотворителями. Себе же, неся подвиг истинного нестяжания, он практически ничего не оставлял.
Во вновь построенные храмы епископ Мефодий жертвовал и богослужебные книги. Так, в Борковской пустыни хранился служебник со следующей надписью: «Отдал в клад в Борковскую пустынь Мефодий, епископ Астраханский в 1775 году».
Владыка Мефодий жертвовал в Борковскую пустынь, а также, вероятно, и в другие построенные им храмы богослужебную утварь. Так, в Борковскую пустынь в 1768 – 1769 годах им пожертвованы два серебряных позолоченных потира с дискосами, звездицами и лжицами.
Вклады в Борковскую пустынь делал не только епископ Мефодий. Так, в 1799 году купец города Вязники Владимирской губернии Савва Андреевич Пурецкий пожертвовал сюда богато украшенную Казанскую икону Божией Матери.
В Казанском храме Борковской пустыни были устроен придел мученицы Фотинии Самаряныни и святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова. В 1870 году по решению игумена Георгия этот придел был разобран и на его месте выстроена большая трапезная часть с приделами апостола Иоанна Богослова и святителя Николая Чудотворца.
По всей видимости, именно епископом Мефодием была заложена традиция крестных ходов, связанных с Борковской пустынью. В день Святой Троицы из пустыни шел крестный ход в Троицкий храм Холуя, а на следующий день Сошествия Святого Духа – из Холуя в пустынь.
Новое развитие монастыря началось в середине XIX столетия. В 1851 году здесь остановился проездом помещик села Зименки Андрей Иванович Чихачев. Который решил помочь обители. По этому вопросу он вступил в переписку с московским купцом, мануфактурсоветником Павлом Матвеевичем Александровым, который и выделил необходимые средства. Были построены новые деревянные двухэтажные корпуса для настоятеля, братии, а также трапезная, просфорня и кухня. Были отремонтированы храмы, в Троицкой церкви установлен новый иконостас. В 1858 году П.М.Александров построил новый обширный каменный двухэтажный братский корпус.
В 1924 году решением губисполкома монастырь был закрыт. Храмы действовали до 27 февраля 1930 года, когда они решением президиума облисполкома были закрыты. Все здания тогда же передали детскому дому, размещенному на территории монастыря. Затем здесь разместился Холуйский специальный коррекционный детский дом для детей-сирот.
Вернемся, однако, к епископу Мефодию. Его кончина описывается священником Михаилом Благонравовым так.
Обремененный преклонными летами и многосложными трудами, епископ Мефодий возымел решительное намерение оставить Астраханскую кафедру и поселиться в Саровской пустыни, чтобы остаток дней своих посвятить исключительно на служение Богу, но Господь судил ему иначе окончить жизнь. В 1776 году, объезжая свою епархию, епископ Мефодий остановился в Червленской станице, недалеко от города Кизляра. Желая полечиться тамошними теплыми водами, он приказал поставить над горячим ключом войлочную кибитку на подмостках. Но только лишь вошел он в кибитку, оступился и упал в кипящий колодезь, откуда служители вытащили его едва живого. На другой день, 29 мая, он исповедался, приобщился и, по окончании таинства Елеосвящения, скончался, завещав похоронить себя в Астрахани.
Весть о неожиданной кончине любимого архипастыря, пишет о.Михаил Благонравов, поразила жителей города Астрахани глубокою скорбью, которая особенно выразилась тогда, когда смертные останки его привезли в Астрахань. Почти все жители города, с горьким плачем, вышли встречать своего покойного Владыку. Тут были даже татары и язычники, которые вопили: «кто нас будет теперь питать и одевать? Кто за нас заступится?» Он погребен в нижнем храме Успенского собора. Так это место выглядит в настоящее время.

Успенский собор г.Астрахань

От останков святителя при погребении были исцеления. В 1801 году гроб его был освидетельствован при епископе Платоне, причем тело и все облачение найдены нетленными.
В крипте Успенского собора г.Астрахани, помимо епископа Мефодия, погребены многие астраханские архиереи, многие из которых почитаются как подвижники благочестия за свою праведную жизнь. Это митрополиты Савватий и Сампсон, епископ Никодим (Боков), архиепископ Тихон (Малинин). Останки этих святителей, а также других астраханских и грузинских архиереев в мае 1992 года были положены в новые гробы, а в ноябре 2001 года преданы погребению и поставлены в крипте в новосооружённые для них склепы.